– Надеюсь, твоя подруга извинит нас, если мы ненадолго отлучимся. Я приехала из Боготы только чтобы передать тебе сообщение от Хильберто Родригеса. Советую немедленно его выслушать.

Сказав это, я направляюсь в его офис, не дожидаясь, пока Эскобар пригласит меня войти. Он перекинулся с девушкой парой фраз и вошел вслед за мной, закрыв дверь и усаживаясь за рабочий стол. Заметно, Пабло в ярости. Накануне вечером я упомянула о картеле Кали, и теперь в наказание он представил меня продавщице со склада. А сегодня перед женщиной, которая ничего не значит ни для него, ни для меня, такая известная персона, как я, пожертвовавшая всем ради любви, не колеблясь произнесла имя его злейшего врага. Пабло смотрит на меня, и в мгновение ока в глазах, как у медведя гризли, промелькнуло все мое будущее, моя жизнь без него. Я останусь абсолютно ни с чем.

– Предупреждаю, у меня есть только пара минут, меня ждет моя девушка. Что ты хотела мне сказать?

– Гильберто и Сампер сотрут тебя в порошок, Пабло. Но за несколько минут это трудно объяснить, потому что покончить с тобой не так уж просто. И проявляй уважение, иначе я улечу на следующем же самолете.

Уставившись в пол и подумав пару секунд, он поднимает взгляд и отвечает:

– Хорошо, завтра тебя заберут из отеля в девять тридцать утра, встретимся в десять, и не гримасничай, теперь я встаю рано. Да, в девять часов! Весь день заполнен встречами. Приходится быть пунктуальным. Густаво ждет тебя. До завтра, Вирхиния.

Его любопытство на многое мне открыло глаза. Человек, потративший двести пятьдесят тысяч долларов на изумруды за выходные с очередной принцесской, при одном только упоминании о Кали выдает какую-то неизвестную особу за свою девушку. Похоже, Пабло теряет чувство меры, а следовательно, становится уязвимым. Если четверо крупных боссов из картеля Кали объединятся, то у них будет больше власти и средств, чем у Эскобара. Тем более он одинок, поскольку компаньоны не разделяют его врожденной ненависти к противникам и прежде всего к Хильберто Родригесу. Абсолютно хладнокровный Эскобар скорее похож на вычислительную машину, а не на человека. Но стоит ему завестись, он теряет здравый смысл и следует порывам необузданных страстей. Я всегда знала: у Пабло огненная душа бойца, а у его соперника, как и у всех банкиров, – ледяная. Мне лучше всех известны сильные и слабые стороны Пабло Эскобара. Этот неустрашимый, гордый, неудержимый храбрец нетерпелив, высокомерен и упрям, как потенциальные самоубийцы, которые в один прекрасный день решают атаковать всех своих врагов одновременно и несвоевременно. Я глубоко сочувствую нам обоим, чувствуя глубочайшую и болезненную ностальгию по тому, кем этот потрясающий и уникальный человек мог стать и уже никогда не будет. Ему еще нет тридцати восьми. Мне казалось, он был создан для более глобальных подвигов.

* * *

Сильный человек не перестает быть мужчиной, даже проронив одну скупую слезу из-за потери сына, отца, близкого друга. Или из-за невыносимой женщины. Где-то в четырех стенах некто так похожий на Эскобара, но диаметрально противоположный всем своим подчиненным, что стоят снаружи, не может скрыть своей боли. Теперь он знает: единственное существо в мире, за которое он отдал бы жизнь и бросил все, – та женщина, с которой ему быть не суждено. Густаво Гавирия просит рассказать ему все как есть, как бы тяжело это ни было. Благодарю за доверие, оказанное человеком, казавшимся мне сделанным из стали, льда и свинца. Признаюсь: едва я только упомянула его имя и родство с Пабло Эскобаром, Анна Болена Меса убежала, перед этим возмущенно ответив:

– Вирхиния, ты была легендой этой страны, а этот наркоторговец покончил с твоей карьерой, запятнав доброе имя. Я всего лишь актриса, честно зарабатывающая себе на жизнь. Передайте Гавирии: ни за какое золото мира я бы не согласилась пройти через то, что сделали с тобой эти злодеи и продолжает делать пресса. Такие женщины, как я, их презирают. Лучше выберу смерть, чем позволю хоть одному накоторговцу приблизиться ко мне!

Густаво просит повторить каждое слово, сказанное этой недоступной женщиной, в которую он безумно влюблен. Он никак не может понять, почему эта красивая девушка с огромными, ясными глазами так его презирает. Тогда я напоминаю, что́ обо мне пишут газеты и о чем вопят радиостанции: истории о любовниках-наркоторговцах, беспощадно избивающих меня в попытке отнять яхты и особняки; женщины, приказывающие изрезать меня ножами, чтобы забрать машины и драгоценности; власти, обыскивающие меня, чтобы изъять наркотики и оружие; врачи, лечащие от сифилиса и СПИДа. Добавляю: чтобы воспрепятствовать моему возвращению на экран и к микрофону, представители СМИ, кажется, пытаются всеми средствами – ударами, ножами и пинками – лишить меня оставшегося достоинства, таланта, элегантности и красоты. Мне отказано в каких-либо правах на личную жизнь, работу или честь.

Уже не сдерживаясь, без остановки, зная, что рано или поздно Густаво поделится информацией с лучшим другом, я начинаю рассказывать ему обо всем, в чем никогда бы не призналась Пабло. Не только о цене, которую заплатила, поддержав националистическую позицию против экстрадиции его неблагодарного «профсоюза», но и о многом другом. Поражаясь, как бедный дьявол может спать с женщиной, которая действительно его любит, когда в глубине души все мультимиллионеры до единого знают, что не достойны быть любимыми, и всю жизнь обречены платить красавицам за иллюзию любви. Я цитирую Библию: «Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями»[247]. Мужчины, как Пабло, достойны любви дорогих проституток, которые так ему нравятся. Подвожу итог, заявляя: моя ошибка в том, что сразу не назначила себе цену, когда Эскобар предлагал все, что угодно, а я ответила, что не нуждаюсь ни в чем. Ведь представительные и воспитанные женщины, подобные принцессам, любят своего единственного человека не за то, что он богат или беден, и даже не за подарки. Они просто хотят сделать его счастливым и защитить от любых угроз.

Густаво выслушал меня молча, смотря в окно. С грустью в голосе он признал, что я, безусловно, достойна роли жены выдающегося человека, а не любовницы бандита. Он говорит: все они тоже женаты на любящих и заботливых женщинах, которым не важно, богатые они или бедные.

А я отвечаю: эти женщины выносят публичные оскорбления только потому, что их усыпают бриллиантами и мехами, в противном случае они бы давно ушли. Описываю украшение в четверть миллиона долларов, которое Пабло заказал не для девушки с золотым медальоном на груди, и прошу Густаво помочь мне убедить кузена дать мне всего лишь сто тысяч долларов. А пока я продам квартиру, чтобы наконец оставить позади враждебную страну, ставшую персонажем скверных анекдотов. Устроюсь на работу в Европе, о чем я всегда мечтала. Ну а устное и письменное владение шестью языками и базовое знание северных языков, похожих на немецкий, уж точно мне пригодится.

Гавирия объясняет, что им понадобится очень много наличных ввиду грядущей войны, и предупреждает: я должна быть готова, что его компаньон откажет в сумме, которую бы отдал не задумаваясь еще пару лет назад, если бы я попросила. Густаво предполагает: Пабло, скорее всего, плохо воспримет то, что его лучшая подруга уезжает насовсем. Ему необходимо знать, что я в любом случае буду рядом, ведь он не может поговорить по душам ни с кем другим, даже с семьей.