Все зимние месяцы ко мне было позволено входить только Коре. На мой вопрос о Доре, болтливая служанка взволнованно рассказала, что её подруга попала под расследование об отравлении господина. Помню, как я волновалась о единственной драконице в Андарии, которая была настолько добра ко мне, что даже рискнула пробраться в подземелье и принести опальной человеческой девушке ужин и плед. Несмотря на то, что у неё в вещах нашли яд, я ни капли не верила в вину Доры. Кора прознала, что моя любимая служанка временно сидит взаперти в отдельной комнате, не в подвале. Эта информация немного успокоила меня. Однако, к сожалению, на все мои последующие просьбы к мужу отпустить Дору я получила отказ.

Зорий приходил в мою постель каждую ночь. Именно так. Он приходил не ко мне, а в мою постель. Мы почти не разговаривали. Для бесед со мной у этого важного дракона не было времени. Он слишком занятая личность. Как ни прискорбно мне было это осознавать, но принцу оказались не нужны беседы со мной. Это угнетало меня…

Он неистово брал меня, каждый раз бесконечно долго лаская, всякий раз неизменно добиваясь отклика моего тела. Принц был нежен, но не слушал и не слышал моих просьб, жалоб, уговоров об освобождении Доры или, собственно, меня. А что? Я так же сидела взаперти, как и несчастная служанка, подозреваемая в отравлении. За что?

Дошло до того, что, внезапно, поход в ненавистную купальню для меня превратился в желанное событие. Ведь долгие месяцы это оказалось единственной возможностью хоть ненадолго покинуть место моего заточения.

Впрочем, по распоряжению мужа, обычно я мылась в своей комнате недалеко от камина. Широкая бочка с лесенкой теперь постоянно стояла там. Горячую воду слуги приносили к двери, а дальше бедная Кора таскала вёдра одна, и туда, и обратно. Однажды, в самом начале, я помогла служанке. Охранницы у двери доложили об этом Зорию, и Кору немедленно высекли, прямо при мне. Больше я не смела лезть к ней со своей помощью.

В купальню Зорий сопровождал меня всегда сам, где-то раз в три-четыре дня, не чаще. Он быстро заставил меня, если не забыть, то отбросить, все неприятные моменты, связанные с событиями в этом месте. Дракон настолько изобретательно, каждый раз, занимался там со мной любовью, настолько изощрённо, используя все подручные средства, глубину бассейна, горячий водопад, глину, мыло, что я вообще терялась в пространстве, ощущениях и настоящем времени. Из купальни Зорий всегда приносил меня обратно в комнату на руках в бессознательном или сонном состоянии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот только, кроме неё, между нами больше ничего не было! И если бы только это! Мне было невыносимо постоянно находиться в заточении. Я возненавидела синий цвет и однажды сорвала все прозрачные занавеси, чтобы видеть белый свет хотя бы через стеклянные двери.

— Привыкай! Так будет всегда! — однажды бросил мне муж, на моё нытьё хоть о крупице свободы.

Очень часто, без особой радости, я получала от него подарки. Так, у меня появилось ещё несколько книг, а драгоценностей за четыре месяца набралось две полные шкатулки. Я пошила себе несколько платьев, но потом плакала над ними, причитая: «а зачем они мне?», «с такой жизнью могу вообще обойтись без одежды!».

За четыре месяца я испробовала все, которые только пришли мне в голову, способы, чтобы как-то повлиять на своего дракона: не разговаривала с ним, пыталась отказать в близости, дралась, сопротивлялась, уговаривала, ласкалась, умоляла. Я до слёз хотела получить хоть немного свободы!

Тщетно… Все изменения в природе остаток осени и всю зиму для меня прошли, как картинки, за стёклами. Когда-то я могла свободно гулять по городу, теперь я посчитала бы за счастье получить разрешение выйти на свою террасу.

Зорий всё это время был очень занят, и во дворце — делами посольства, и дома — внутренним расследованием своего отравления, которым занимался лично. Меня удивляло, что, несмотря на усталость, он приходил ко мне почти каждую ночь, но огорчало, что лишь за тем, чтобы заняться со мной любовью и сразу провалиться в короткий крепкий сон. Я могла немного поговорить с мужем лишь в те вечера, когда он водил меня в купальню, или в те редкие дни, когда он ненадолго выходил со мной на террасу и всю эту, как бы, прогулку, не выпускал из своей ладони мою руку. Обычно, весь такой разговор сводился к моим мольбам освободить меня или Дору, позволить мне, хотя бы, свободно передвигаться по женской половине и подобное этому. Зорий лишь досадливо кривился, и, вместо ответов на мои просьбы, бойко осыпал меня любезностями.

Я помню тот ясный день, в начале весны, когда в мою комнату, наконец, вошла Дора. Её появление принесло мне ощущение настоящего счастья. Ярко вспыхнула надежда. В миг нашей встречи, я была наивно уверена, что это — начало коренных изменений в сложившейся ситуации. Вообще-то, так оно и было, но…

Новости, которые принесла моя любимая служанка были впечатляющими. Даже вездесущая Кора, мои глаза и уши в этом доме, ещё не знала этого.

Прежде всего, Дора рассказала, что хозяин, наконец, выяснил всё!

Мы с Корой Дору перед собой усадили и приготовились слушать. Про расследование знали и шептались все. Не было в доме дракона или драконицы, из слуг, служащих и охраны, которого бы за последние четыре месяца к хозяину на беседу не вызвали бы. Однако, Зорий до последней минуты держал в тайне результаты расследования. Всю зиму посольство лихорадило от страха и неизвестности. Кора говорила, что Сара похудела и подурнела за эту зиму и по женской половине словно тень ходила. Да… Как ни крути, а каждый опасался стать, вольной или невольной, жертвой карающего огня дракона, даже его жена. Это ещё счастье, что я оказалась вне подозрений, так как всем было очевидно, что собирались отравить меня.

Дора словно светилась изнутри, так была счастлива, хоть и выглядела немного истощённой. К счастью, её невиновность была полностью доказана. А вот всё, что вытворяла Сара, вышло наружу. Всплыло даже то, что она специально облила кипятком невесту Арнольда, сестру Доры. Разве что, попытка утопить вторую жену, то есть, меня, не была доказана, но появились обоснованные подозрения, что она вполне могла это сделать.

— Объявился ещё один свидетель событий того вечера. — взахлёб рассказывала Дора всё, что знала. — Это бывший секретарь господина Арнольда. Он пришёл к хозяину, чтобы попросить принять его к себе на работу.

— А что ему такое хорошее место терять? Работу в посольстве он знает, платят хорошо, — понимающе кивнула Кора.