Синди и Мрачный жили на Лонг-Айленде, и он, как выразилась Синди, «занимался издательскими делами». Сама она работала в сфере паблик рилейшнз, где они и познакомились. Слава Богу, она не стала пересказывать всю историю их знакомства, но я не сомневался, что один из них был при этом определенно пьян.

Кейт, почти не погрешив против истины, сообщила, что она адвокат, а я социальный работник, связанный с общиной мусульманских иммигрантов. Это было смешно, но Мрачный недовольно фыркнул, явно не одобряя.

Разговор каким-то образом переместился на шопинг, и Синди сообщила, что в Лейк-Плэсиде имеются очень хорошие магазины. У меня тут же остекленел взгляд, и я решил уже, что Мрачный полностью со мной солидарен, но он смотрел на Кейт, чей халат вверху распахнулся больше нужного. Вот ведь свинья!

Кстати, я заметил, что Синди тоже очень мила — длинные светлые волосы, ореховые глазки, нордические черты лица и действительно роскошная… ну ладно, внешность. И так далее. Выглядела она лет на двадцать моложе своего так называемого жениха, и я вполне мог догадаться, что́ она в нем нашла привлекательного, если, конечно, не считать некоторой выпуклости в штанах. Я имею в виду его бумажник.

Тут Мрачный нарушил молчание:

— У меня свой взгляд на иммигрантов. Где ты родился, там и должен жить. — Он встал и бросил последний взгляд на впадинку между грудей Кейт с более выгодной позиции. — Рад был с вами познакомиться.

Синди тоже поднялась:

— Увидимся за обедом. Шеф-повар обещал сегодня жареных вальдшнепов.

Вальдшнепов? Я поднялся на ноги.

— Слышал, что эти вальдшнепы твердые и влажные.[25]

— Джон! — одернула меня Кейт и повернулась к нашим новым знакомым: — Желаю хорошо провести день.

— У меня другие планы, — ответил Мрачный.

И они ушли.

— Парочка совершенно неподходящих друг другу людей, — заметила Кейт.

— Ты про них или про нас?

Мрачный оставил на кушетке номер «Нью-Йорк таймс», и я проглядел первую полосу. Один из заголовков гласил: «Разногласия США и Франции по Ираку углубляются».

— Ну видишь? — сказал я Кейт. — Если бы эти лягушатники ели нормальную пищу, как ирландцы или англичане, у них хватало бы смелости. Кто вообще ест улиток? А вот еще одно сообщение в ту же струю: фейерверк в Диснейленде возле Парижа — расположенный рядом гарнизон французских войск перепугался, побросал оружие и сдался группе шведских туристов.

— Джон, рановато для подобных шуточек.

— Вальдшнепы! — И я прочитал еще один заголовок: — «Буш приписывает взрыв в ночном клубе на Бали Аль-Каиде». — Я просмотрел статью и отметил, что «некоторые воинствующие исламисты вовсю пропагандируют версию, будто за взрывом в субботу стоят Соединенные Штаты, использующие его как средство давления на индонезийское правительство и для усиления своей позиции в стремлении начать войну против Ирака».

Воинствующие исламисты говорили то же самое и по поводу событий 11 сентября. Интересная теория, вполне способная претендовать на правдоподобность и заставить некоторых задуматься. Я вовсе не помешан на заговорах, но вполне могу себе представить людей в нашей стране, как входящих в правительство, так и не имеющих к нему прямого отношения, которым нужен предлог для расширения войны против терроризма, чтобы охватить ею некоторые исламские страны. Ирак например. Я вспомнил слова одного шпионистого малого из ЦРУ, входившего в состав АТОГ: «Что нам нужно, так это еще одна хорошая атака террористов».

Лично я вполне могу обойтись и без этого, но понимаю, что именно он имел в виду.

— Я иду в номер, — сказала Кейт, — принимать душ. А ты что собираешься делать?

Я посмотрел на свой мобильник и увидел, что он опять отключился от сети.

— Мне надо позвонить Шефферу и договориться насчет поездки на место. Пойду позвоню из кухни. Потом вернусь в номер.

— Не груби Пьеру.

— Oui, oui.[26]

Она пошла в номер, а я отправился на кухню. Там кипела активная деятельность, и никто, кажется, даже не заметил или просто не стал обращать внимания на мое вторжение. Я нашел телефон, висевший на стене, и набрал номер управления полиции. Трубку взял дежурный сержант и велел мне подождать. В кухне пахло жареной свининой, и у меня забурчало в животе.

Я открыл «Таймс» на полосе, где печатают некрологи, но не увидел там никакого Харри Маллера. Может, еще слишком рано для появления некролога или, возможно, его будут печатать не в «Таймс». Я просмотрел полосу городской хроники — на тот случай если сообщение о смерти Харри напечатано там, — но тоже ничего не обнаружил. Несчастный случай на охоте на севере штата не слишком тянет на новостное сообщение в газете, но убийство федерального агента вполне подойдет.

Стало быть, ФБР и местная полиция выпустят совместное заявление, в котором будет сказано, что смерть, видимо, наступила в результате несчастного случая, но дело еще расследуется. Органу массовой информации, который затребует последующую информацию, посоветуют придержать публикацию, чтобы не расстраивать родственников покойного, или намекнут на возможного подозреваемого. Таким образом обычно удается выиграть несколько дней.

Подошла официантка, и я сказал:

— Сделайте одолжение, проверьте заказ на завтрак для мистера и миссис Кори. Номер «Мохаук». А мне неплохо бы сандвич — бекон с ржаным хлебом.

— Сейчас?

— Да, пожалуйста. И кофе.

Она побежала выполнять заказ, и тут в трубке раздался голос майора Шеффера:

— Доброе утро.

Я едва его расслышал, все заглушали звуки кухни, и ответил громко:

— Доброе утро. Когда лучше всего отправиться на место происшествия?

— Подъезжайте сюда к восьми. Встретимся в вестибюле.

— Спасибо. Что-нибудь еще?

— Я вчера говорил с доктором Глизон.

— Приятная дама.

— Она сообщила, что вы несколько вышли за рамки опознания тела и отдания последнего долга покойному.

— Я же говорил вам, что она показала нам следы физического насилия.

— Да? Вы осматривали что-то из его личных вещей?

— Совершенно к ним не прикасался.

— Что-нибудь еще обнаружили, детектив? — спросил он.

— Нет. — Только знаки в кармане Харри да список звонков в памяти его мобильника.

— Что-то оттуда забрали?

— Нет. — Только карту территории клуба «Кастер-Хилл».

— Мои ребята говорят, что ваша жена не зарегистрировалась ни по прибытии, ни при убытии.