— Правильно. Мы с ним пообщались как коп с копом.

— Именно этого я и опасался. И что?

— А почему он вам этого не рассказал?

— Он рассказал мне, что вы сообщили ему о нашем пари. Надеюсь, сегодня вы в более приличном настроении.

Это был высший класс юмора, на какой вообще способен Том Уолш, и мне захотелось еще дальше продвинуть его в том же направлении. Поэтому я засмеялся.

— Вы что, пили? — спросил он.

— Нет, сэр. Мы все еще пьем.

— Понятно… Ну ладно…

— Вы, мне кажется, должны были позвонить Шефферу до нашего приезда и сообщить, что мы с Кейт официально назначены расследовать это дело, не так ли?

— По всей видимости, даже в пьяном виде вы не забываете о некоторых оплошностях с моей стороны.

— Том, даже будучи мертвым, я бы не забыл, как вы меня затрахали.

— Вам следует научиться вести нормальный разговор, не поддаваясь эмоциям, — посоветовал мистер Уолш.

— Зачем? Это единственное, что мотивирует мое участие в работе.

Уолш пропустил мою реплику мимо ушей.

— Шеффер вам помог? Вы что-нибудь у него узнали?

— Том, Шеффер сказал мне то же, что и вам. Он просто обожает ФБР.

— Думаю, нам следует продолжить этот разговор, когда вы немного отдохнете.

— Я в полном порядке.

— Ну хорошо, — вздохнул он. — Значит, так, для вашего сведения. Тело Харри сейчас перевозят вертолетом в Нью-Йорк для вскрытия. Насколько я понял, на теле имеются следы насилия.

Я не ответил.

— Это явно не несчастный случай на охоте, — продолжал Уолш. — Бюро рассматривает его как убийство.

— Что послужило первым доказательством? — спросил я и тут же добавил: — Перешлите мне факсом полный отчет о вскрытии. Через Шеффера.

Это он проигнорировал и продолжил:

— Группа агентов из Нью-Йорка и Вашингтона уже на месте. Они хотят побеседовать с вами завтра утром.

— Если они не собираются нас арестовать, мы с ними побеседуем.

— Не впадайте в паранойю. Они просто хотят получить от вас всю информацию.

— Хорошо. А пока что вам следует обратиться к федеральному судье за ордером на обыск клуба «Кастер-Хилл» — и дома, и всей территории.

— Этот вопрос обсуждается.

Тут встряла Кейт:

— Том, мы с Джоном считаем, что Бэйн Мэдокс участвует в заговоре, выходящем за рамки игр на повышение цен на нефть.

На том конце воцарилось молчание.

— И какого рода заговор? — наконец выдавил Уолш.

— Мы не знаем. — Она посмотрела на меня и одними губами произнесла: — МЭД, ЯДЕ и СНЧ.

Я помотал головой.

— Так какого он рода?

— Не знаю, — ответила Кейт.

— Тогда почему вы так решили?

— Мы…

— Давайте обсудим это, когда вы протрезвеете, Том, — вмешался я.

— Ладно, позвоните мне утром. Я знаю, там нет внешних телефонов в номерах, а сотовая связь неустойчивая, но все равно — не дурите мне голову. И даже не думайте представить в бухгалтерию счет за это заведение! — И отключил связь.

— Твоя очередь, — кивнул я Кейт.

Она бросила на стол три синих чипа и заявила:

— Все равно я тебя переиграю. — Предъявила червовую флешь-рояль с джокером и подгребла все чипы из банка к себе. — А у тебя что было?

— Не твое дело.

Она собрала карты и перетасовала колоду.

— Хороший лузер — все равно лузер.

— Ишь ты, тоже мне мачо!

— Ничего, переживешь.

Мы сыграли еще несколько партий, и я даже немного выиграл — в покер мне везло больше, чем в пул. Потом предложил:

— А давай сразимся в дартс. По баксу за очко.

— Да ты уже стакан ко рту поднести не можешь! — засмеялась она. — Лучше уж я не буду так рисковать, оставаясь в комнате, где ты торчишь с дротиком в руке.

— Да ладно тебе. — Я встал, чуть покачнувшись. — Это вроде как салунное троеборье: покер, пул и дартс.

Я повесил мишень, отошел от нее футов на десять и начал метать дротики. Одна попала в шит, остальные, к сожалению, ушли «в молоко», причем последняя пришпилила к стене портьеру.

Кейт решила, что это смешно, и я предложил:

— Давай поглядим, как получится у тебя.

— А я не играю в дартс, — сообщила она. — Так что можешь попробовать еще разок. — И рассмеялась.

Вернулась Эми и принесла закрытый салфеткой поднос.

— Вот, пожалуйста. У него были сосиски из индейки, копченные на яблоневых поленьях.

Прежде чем я успел сообщить ей, что Пьеру следовало сделать с этими сосисками из индейки, Кейт сказала:

— Спасибо.

Эми посмотрела на торчащие из стены дротики, но промолчала, лишь поинтересовалась:

— Вы что-нибудь выбрали на завтрак?

Мы изучили меню и сделали заказ, который не мог бы испортить даже повар-француз.

Я хотел посмотреть вечерние новости и спросил Эми:

— А где у вас тут телевизор?

— В «Деле» нет телевизоров, — ответила она.

— А если наступит конец света? Мы же не сможем его увидеть по телевизору.

Она улыбнулась — так всегда улыбаются люди, понимая, что имеют дело с нетрезвой личностью. И обратилась к Кейт, которую, видимо, считала трезвой:

— У нас, типа, уже была такая проблема — одиннадцатого сентября. Понимаете? И тогда телевизор поставили здесь, в баре. Чтобы все могли смотреть. Как это было ужасно!

Мы с Кейт обошлись без комментариев, и Эми, пожелав нам доброго вечера, бросила еще один взгляд на дартс и вышла.

Я снял салфетку с подноса и изучил сосиски из индюшатины, запеченные в чем-то вроде теста из каких-то листьев.

— Это что еще за дерьмо?

— Завтра же уезжаем отсюда! — поддержала Кейт.

— А мне тут нравится.

— Тогда прекрати жаловаться и ешь свои траханые сосиски!

— А горчица где? Горчицу забыли!

— Пора спать, Джон. — Она протянула мне кожанку, надела свою куртку, собрала сумочку и портфель и потащила меня к двери.

Я достал «глок» из кобуры и сунул за пояс — на случай встречи с медведями. И предложил Кейт сделать то же самое, но она отвергла мой добрый совет.

Было холодно — я видел, как дыхание превращается в туман, — а в темном небе сверкали тысячи звездочек. Пахло соснами и дымом от дров, горящих в главном здании. Повсюду царила тишина.