Да… Час от часу не легче!

– Дорогой Спаси Хайло! Что бы вы хотели сказать всей империи? – почти прокричал Джио, чтобы заглушить женский визг, доносящийся из зала.

– Я люблю тебя! – хрипло сказал он, глядя в зал, адресуя свои слова неизвестно кому. А может быть, всем и сразу!

Вот зря он это сказал. Зря, мужик, зря… Визг перерос в женскую истерику, и я так понимаю, что после этого мероприятия количество разводов побьет все рекорды!

Пока зал успокаивался, Джио объявил, что настало время для Мэй Донны!

– Раньше Мэй Донна пела в кабаках, но теперь она поет для вас на этой сцене. У нее была очень насыщенная жизнь! Ее сорок раз продавали в рабство, поэтому ее песня – это призыв бороться с рабством во всех его проявлениях! Встречайте – на сцене Мэй Донна и танцевальный коллектив «Рабы не мы».

На сцену поднялась одетая в черный кожаный костюм, похожий на костюм женщины-кошки, Мэй Донна. На цепях она вела за собой пятерых полуголых эльфов, на которых красовались шипованные ошейники.

В руках у красавицы были кнут и пряник. Откуда-то из-за кулис появились музыканты, которые тоже были во всем черном, и тут же начали играть достаточно прогрессивную музыку. Мэй Донна двигалась так ритмично и пела таким голосом, что я подумала, что рабство явно пошло ей на пользу. Периодически стегая кнутом свой танцевальный коллектив, выводя голосом, в котором сквозили холодная сексуальность и легкая насмешка, сложные пассажи, она показывала такие акробатические номера, которые мне, например, и не снились. Смысл песни, если он вообще был, заключался в жизненном опыте профессиональной рабыни. Я заметила, что многие извращения, которые она воспевала, народ записывал и запоминал. Получилось, так сказать, живое пособие для начинающего рабовладельца. Парочку вещей и я взяла на заметку. Судя по некоторым элементам танца, Камасутру она не просто читала и прорабатывала, но к тому же дополняла и дорисовывала.

Зал, разумеется, воспринял песню явно не как книгу «Хижина дяди Тома», а скорее как руководство к действию. Аплодисменты не смолкали, а на вопрос, что Мэй Донна хочет сказать всей империи, пока у нее есть такая возможность, эльфийка выдала: «Я хочу, чтобы все мужчины стали моими рабами!» Идея с рабством была поддержана мужской частью зала. Желающие стать рабами прямо сейчас толпами устремились на сцену, но многим помешали жены осуществить мечту всей их жизни. Судя по количеству желающих стать рабами, у эльфийки есть все шансы завести свою фазенду гектаров эдак на пятьдесят и стать почетным рабовладельцем.

Было отлично видно, как какая-то толстуха, покраснев от натуги, тащила своего тощего мужа обратно в зал, награждая его пинками и затрещинами. Мужик вырывался, верещал, протягивая хилые ручонки в сторону артистки. «Да я тебе стручок оборву!» – вопила тостуха, протискиваясь между рядами. Н-дя… Рабство, оно и в Африке рабство…

– А теперь пришло время «Убитлз»! Они вместе съели не одну собаку, что уж говорить о фанатах! Так полюбившийся вам коллектив снова вместе! Напоминаю, недавно они разругались из-за женитьбы одного из участников и чуть его не съели, хотя уверяют, что действительно съели, а на его месте – победитель конкурса двойников! Встречайте на сцене! «Убитлз»! Зеленая четверка!

Музыканты с костяными гитарами взбежали по ступенькам на сцену и тут же начали играть что-то очень заводное. Правда, смысла у их песен не было вообще, но зал начал качаться в такт музыке, а некоторые даже принялись подпевать! Они прикольно раскладывались на многоголосие, что позволяло предположить, что действительно коллектив существует очень давно. Правда, меня смутило, что в песне часто повторяются слова «кости» и «мясо», но залу было все равно, поэтому к концу выступления он разразился настоящими овациями.

– Итак, что вы хотели бы сказать всей империи? – спросил Джио.

Я заметила, орки смотрят на него с откровенной неприязнью. Я бы даже сказала с плохо скрываемой ненавистью, но ответ у них был достаточно остроумен: «Приезжайте к нам в гости, оставляйте свои кости!»

– Спасибо вам за то, что вы впервые приняли участие в конкурсе, – заявил Джио и тут же объявил Огра. Он упомянул, что огры впервые принимают участие на Империовидении, но больше ничего добавить не смог, ибо биография оного исполнителя ограничивалась лишь словом «огр».

Народ притих и стал внимательно смотреть на то, как на сцену залез неповоротливый, огромный людоед. Он молча стоял, глядя на публику. Зрители стали терять терпение, и из зала раздались свист и оскорбления. Огр молчал-молчал, а потом запел… Я никогда в своей жизни не слышала такого голоса! У меня по коже побежали мурашки, а во рту пересохло. Коля Басков, если бы слышал это, тут же ушел бы со сцены в грузчики, потому как такое пение мне трудно даже описать. Я наслаждалась им, словно больше ничего на свете не существовало. Может быть, я редко посещаю театры или концерты, но это было просто божественно! У песни не было слов, исполнялась она без музыки, но ее мелодия и глубина меня просто поражали. Зал, сменив гнев на милость, аплодировал стоя.

Все, мне здесь делать нечего. Даже огр-людоед поет лучше меня!

– Что бы вы хотели сказать империи? Вас слышат все, даже ваши сородичи! – спросил пораженный Джио.

– При… вет, – прохрипел огр и, молча развернувшись, стал спускаться вниз по ступенькам.

Зал успокоился, а у меня затряслись колени… Мне нужно уже вставать и ковылять к сцене, но я не могу пошевелиться… В горле пересохло, сердце бешено заколотилось, и липкий пот побежал по спине. Я нашла в себе силы подняться и медленно направиться в сторону зала. Сейчас Джио объявляет мой номер…

Следуя указателям, я подошла к двери, которая вела в зрительный зал. Над дверью висела табличка: «Внимание! Антимагическая зона! Использование заклинаний, амулетов, зелий, талисманов опасно для жизни».

На ватных ногах, даже не слушая, что там про меня мелет Джио, я дошла до ступеней. Хор уже выстроился и готов был петь.

– Встречайте! Леди Баба! – закричал Джио, призывая зал к аплодисментам.

Я стала медленно подниматься по ступенькам, словно на Голгофу, стараясь не думать о плохом. Пять минут позора – и все закончится. Но успокоиться не получилось. Я вспомнила о том, что у меня в декольте лежит записка. «Я всегда буду твоим другом… Что бы ни случилось…» У меня почему-то перехватило дыхание. Как, оказывается, все просто…

«Главное, не падать духом!» – заявила совесть, но я не последовала ее совету и упала брюхом. Прямо на ступеньках, растянувшись во весь рост. Джио подлетел ко мне, помогая встать. Правая туфля улетела куда-то вниз, а левая так и осталась на ноге. Чуть не взвыв от боли, проклиная хрустальные башмаки, я плюнула на все, взобралась на сцену, где тут же сняла другую туфельку, и босиком пошла на свое место.

– Не подведи… – прошептал Джио. – Ты должна попытаться выиграть…

Слово «попытаться» мне очень не понравилось! Раньше все мне говорили, что у меня очень много шансов, что, мол, ничего особенного делать не надо, но сейчас, увидев номера других исполнителей, я пожалела о том, что прогуливала репетиции. На меня уставились тысячи глаз. Я мельком бросила взгляд на ложу императора, а потом подошла к пони, но, вместо того чтобы начать петь, мой язык, заплетаясь от страха, начал молоть какую-то чушь.