Джейсон недовольно возразил:

– Почему тебе так весело?

– Просто так, – серьезно ответила Рейчел. – Я скучала по тебе.

– Ты и понятия не имеешь, как я по тебе скучал, – сокрушенно ответил он. Через секунду Джейсон выпрямился. – Я должен тебе кое-что сказать.

Рейчел выжидательно вздернула брови.

Джейсон достал из кармана пальто журнал и швырнул его на разделявший их стол. Девушка взглянула на обложку, и у нее перехватило дыхание: в камеру улыбалась красавица Рейчел, а обаятельная Амели обхватила ладошками ее лицо.

– Это ты снимал. – Она взяла журнал. – Я даже помню, когда это произошло. Это ты ее напечатал? – Рейчел почувствовала, как комната завертелась и пол стал проваливаться у нее под ногами.

– Нет, – нахмурился Джейсон. – Снимки были на отдельной пленке – всего пара кадров – ты и Амели. – Он бросил фетровую шляпу на стол. – Знаю, это глупо, по-идиотски. И эгоистично с моей стороны. Я просто хотел иметь твою фотографию. И фотографию Амели. Я не думал, что кто-то когда-нибудь их увидит. Я даже не проявил пленку – не решился.

– Тогда как…

– Посмотри на имя автора… оно внизу снимка.

Рейчел прищурилась, чтобы получше разглядеть мелкий шрифт.

– М. Элдридж. Кто такой М. Элдридж?

– Мой заклятый враг, один парень из берлинской редакции, который превратил работу в кошмар. Погоня за каждой сенсацией, настоящие гонки «Индианаполис-500» за снимками. Скорее всего, он рылся в моем столе.

– Ты хранил мои фотографии в своем столе в Берлине? – Рейчел поверить не могла в такую глупость.

– Я оставил там цилиндр с пленкой, прикрепил его липкой лентой изнутри стола. Я был уверен, что его никто не найдет. И никто бы не нашел – не смог найти, – если бы специально не искал.

– А тебе не пришло в голову, что после того, как тебя допросили и избили в СС, твой стол в редакции могут обыскать?

– Я же сказал, что это была глупость с моей стороны. Изначально дурацкая идея вас сфотографировать. Прости. Прости, Рейчел.

– И этот журнал появился в газетных киосках в Берлине?

– Нет. Элдридж продал снимки в нью-йоркское издание. Маловероятно, что оно появится в Берлине.

– Маловероятно? Этот снимок убьет нас!

– Не думаю, что кто-то узнает на нем Амели. Она похожа на мальчика… одета, как мальчик.

Рейчел удивлялась: неужели он утратил разум?

– Как этот журнал попал к тебе?

– Я обыскал редакцию… стол Элдриджа. По всей видимости, он настолько гордился этой публикацией, что хранил ее в собственном столе – глупость номер два. – Джейсон подался вперед. – Дело в том, что если это увидит кто-то из нацистов…

– Герхард.

Он кивнул.

– Если Шлик это увидит, он подумает, что это Лия.

– Неужели женщина на этом снимке похожа на Лию? – удивилась Рейчел.

– Нет, не похожа, – признался журналист. – Но она одета, как Лия, и уловка может сработать. Лучше предупредить Лию, чтобы она успела придумать историю о ребенке, которого обнимает.

Рейчел хотелось рвать на себе волосы. А ведь они с бабушкой и Лией были так осторожны…

– Немецкие цензоры отслеживают иностранные газеты и другие периодические издания. Они обязательно это увидят, и в конце концов кто-то обязательно поймет, что это снимок исчезнувшей мисс Крамер. – Джейсон присел на край стола. – Может быть, нам повезет со Шликом. А может быть, нет.

– Если он поймет, что это я…

– Он вернется сюда. Возможно, не так скоро. – Джейсон уже улыбался. – Мне кажется, что случай, когда фюрер едва не взлетел на воздух – а все из-за того, что Шлик гонялся за женщиной-привидением в этой отдаленной альпийской деревушке, – убедил его хотя бы какое-то время строго следовать приказам Берлина.

– Откуда ты знаешь?

– Из достоверных источников. – Журналист посерьезнел. – Если бы был надежный способ вывезти тебя из Германии, я бы уже это сделал. Но граница на замке. Поезда, дороги, порты, контрольно-пропускные пункты – все закрыто. Проще всего было бы выехать через Швейцарию, но даже это…

– Из-за этой публикации жизнь стала опаснее.

Рейчел не могла бы сказать, какие ее охватывают чувства. Раньше она отчаянно хотела уехать, но теперь…

– Надо держать ухо востро! – Джейсон закрыл глаза. – Тиски сжимаются. Помнишь, я рассказывал тебе о своем друге Дитрихе?

– О Бонхёффере! – Рейчел вспомнила книгу, которую ей передал курат, книгу, которую она пролистала и отложила в сторону, пока работала над пьесой.

– Гестапо закрыло его школу в Зигурдшофе. Ему запретили учить тех, кто принимает духовный сан.

– Но почему? Он же не военный, не так ли?

– Потому что он учит верности Христу, потому что он призывает людей жить так, как жил Иисус, призывает их думать самостоятельно, а не слепо следовать тому, что диктует рейх.

– Ты именно так и живешь, помогая курату, евреям? Доставая поддельные документы?

Джейсон кивнул.

– Мы при малейшей возможности помогаем людям выскользнуть из Германии. Но чем дальше, тем это становится труднее.

– Это почти так же опасно, как участие в покушении на убийство Гитлера. По-моему, писать о том, что на самом деле происходит, – уже достаточно рискованно. Даже для вас, мистер Сенсация.

– Я что-то уже не очень хочу быть мистером Сенсацией.

Под пристальным взглядом Джейсона Рейчел заерзала.

– Я встретил одного человека…

Она откинулась на спинку стула с таким чувством, как будто ее ударили под дых.

– Я хочу сказать, что встретил человека, который показал мне то, чего я раньше не знал – о себе, о жизни, о мире в целом.

– Она блондинка? Голубоглазая? Арийка с длинными ногами? – Рейчел не смогла сдержать сарказм.

Его губы изогнулись в кривобокой улыбке.

– Такое впечатление, что ты ревнуешь. Все не так. – Джейсон наклонился к ней, взял ее за руки. – Что ты знаешь об Иисусе Христе?

Рейчел отпрянула.

– Теперь ты решил стать священником? Где настоящий Джейсон Янг? Что вы с ним сделали?

– Я изменился… Раньше я даже представить себе не мог ничего подобного.

– Ты и раньше был неплох, – пошутила девушка. – Не уверена, что хочу, чтобы ты менялся.

– Слишком поздно. – Джейсон впился в нее взглядом. – Ты прочла книгу, которую я тебе прислал?

– Nachfolge? Я начала, но…

– Ее написал Дитрих. Прочти ее – в свете того, что ты узнала о евгенике здесь и дома, того, что тебе известно об экспериментах над людьми и эвтаназии, в свете всего, что тебе известно о Гитлере, нацистах и этой войне.