Остальные ещё ничего не поняли, а Карина услышала лишь, что демоны уже очень близко.

- Индар, - предостерегающе произнесла старая ведьма, не глядя на него, а уставившись на чёрный зёв «тёмного» коридора. – Всё не так, как мы думали… Тебе придётся… Индар, ты слышишь меня?

Небесный обернулся и быстро отыскал глазами Карину.

- Не смей ввязываться в бой!

«Что происходит?!» – поразилась она, когда Индар снова отвернулся к «тёмному» коридору, шум из которого уже начинал заглушать робкие реплики остальных.

Никому не отвечая, небесный бросил:

- Оркена!

- Да знаю я! – досадливо ответила старая ведьма, судорожно сжимая в руках рукоять меча поднятого со ступени ниже. – Только сумею ли…

Неожиданно Карина, чей пульс частил как бешеный, подспудно поняла их отрывистый разговор. Всё пошло не так, как полагали небесный и старая ведьма. Поэтому Индар, меняя на ходу всё, что придумано заранее, хочет, чтобы старуха проследила за всеми, кто собрался у бассейна, – чтобы не геройствовали, типа. А Оркена боится: собрался здесь народ настолько разный, что – послушаются ли её?

- Никуда от бассейна! – резко крикнул небесный и побежал по ступеням вниз, на ходу сдирая с себя одежду.

Люди обомлели – другого слова Карина подобрать не сумела, разок оглянувшись на всех, чтобы оценить их состояние. Сама она сейчас бессмысленно следила за Индаром, бегущим к «тёмному» коридору, и только повторяла про себя: «Неужели ничего другого нельзя сделать?! Неужели?!»

Рубаха лопнула на плечах небесного, а Карина глупо подумала: взял ли кто для Индара запасную одежду? И что ему придётся надевать, если…

Чёрная волна, в которой еле-еле можно было разобрать отдельные очертания демонов, составляющих её, с грохотом хлынула из чёртова коридора – под крик людей возле бассейна, под крик, беззвучный, утонувший в топоте и низком рычании. Карина только мельком и увидела отчаянно разинутые рты «своих».

А потом навстречу чёрной волне ударил вал, ослепительно огненный. Дракон, вставший напротив входа в «тёмный» коридор, с грозным рыком выпустил струю, больше похожую на сумасшедшую горную реку, переполненную по весне. Она пенилась и легко уничтожала демонов, но…

Но демоны будто сами обезумели! Они рвались вперёд, будто их пытались сжечь с двух сторон – со стороны холла и со стороны того же коридора! Будто прятавшийся в начале того «тёмного» коридора второй дракон гнал их в холл! Поэтому демоны вырывались из коридора и продолжали мчаться вперёд, словно не замечая, что мгновенно превращаются в пепел, едва только выскакивают из своего коридора! Не замечают, что драконий огонь не щадит никого из них!..

Что происходит?!

Вскоре возле бассейна творилось нечто жуткое. Жар убийственного для демонов драконьего огня был настолько свиреп, что и людям просто отвернуться – уже мало!

Карина дышала, сунув нос в рукав камзола. Нисса быстро поливала тряпки водой из прихваченных кувшинов и окутывала мокрыми тряпками головы детей и всех тех, кто уже совсем не брезговал прятаться под лохмотьями, которые она бережно прибрала на всякий случай из «каминной». А нашествие демонов не заканчивались! Они всё бежали и бежали, на выходе из коридора вспыхивая, словно бумажные фигурки, в яростном драконьем пламени! И огонь небесного не становился меньше, бликуя на его бронированной коже! И жар, естественно, становился всё сильней именно наверху. Как именно здесь же, наверху, а значит, у бассейна, начал пропадать воздух.

Дышать становилось невмоготу. И смотреть было трудно – чадящий дым от сгоревших демонов выедал глаза, заставляя их слезиться.

Карина, часто вытирая мокрые глаза, дыша краткими вдохами через мокрый же, облитый водой, рукав и уже покашливая от едкой гари, обернулась к детям. Не услышала, а увидела: те ревели и кашляли так, что надрывались… Она шмыгнула сопливым носом и шагнула к ним – зачем, сама не понимая. Утешить? С ними – Нисса и Лиадейн… Но…

Один из подростков-оборотней (она до сих пор не отличала двойняшек друг от друга – Брэди или Грэди?), прижимая мокрую тряпку к лицу, неловко повернулся на узкой ступени, явно собираясь дойти до малышей. И оступился, неуклюже покатившись по лестнице, суматошно и безуспешно хватаясь за любую опору…

Будто дождавшись именно этого мгновения, пол перед входными дверями в замок вдруг взорвался! И, не дожидаясь даже, пока обломки упадут, из подполья полезли демоны! Много демонов!

Свидетели нового прорыва закричали, но дракон их не услышал в бушующем грохоте и рёве огня, как не услышала и Лиадейн, и все взрослые. Потому что видели, как упал подросток, лишь дети и пажи. А демоны, словно в самом деле только и дожидались этого падения, бросились к ступеням лестницы: добыча сама падала в их руки!

Карина бросилась вниз, размахивая мечом и вопя что-то несуразное:

- Не трожь его!! Не тро-ожь!

Промелькнула дурацкая мысль: «Какой меч?! Сейчас бы сюда пулемёты!» А глаза следовали за падающим кубарем мальчишкой!.. Он остановился только у подножия лестницы к бассейну и, видимо, растерялся, потому что прямо так – на четвереньках, попытался побежать по ступеням, а было неудобно, и Карина кричала ему впустую – не слышит же! – зато себя подбадривала тем воплем:

- Встань и беги! Встань и беги-и!

Демоны были дальше от мальчишки, чем она, но эта разница – шагов десять-двенадцать, потому что они-то уже бежали от своей дыры по ровному покрытию, а она хоть и бежала, прыгая через ступеньку, а кое-где и через две, но всё ещё опасалась бежать в полную силу, страшась упасть. А мальчишка, раскрыв рот – кажется, выл, полз по ступеням к ней – медленно-медленно, то и дело оглядываясь!

И Индар не переставал поливать огнём всех тех, кого демоны специально (теперь знала она!) отдали в пешки – на пожирание драконьему огню, лишь бы прихватить себе жертву так, чтобы никто не ожидал! Карина стиснула зубы и на последней к мальчишке-оборотню ступени быстро склонилась к нему.

Жёсткий удар по спине был так силён, что она упала животом на ступени, вскрикнув от боли и в панике отворачивая голову – лишь бы не разбить лицо!

Мимо пробежали ноги мальчишки-оборотня. Но застыли на верхних ступенях, и она закричала, привставая на руках и с трудом прорывая хрип:

- Беги, дурак! Беги!

Потом уже и говорить не могла – в ноги вцепились с такой силой, что она завизжала от боли.