– Стой!

Видимо, в голосе моем было что-то от истерики, потому как генерал дал по тормозам безо всякой нежности, и я едва не ткнулся носом в стекло.

– Что еще? Бомба?!

– Можно и так назвать. Рисунки.

– Рембрандт?

– Анины картины.

– Они зачем?

– Объясню по пути. Если выясним, куда ехать.

Я выскочил, сгреб кое-как рисунки в папку, снова забрался в автомобиль, захлопнул дверцу.

– Все? – не без сарказма осведомился Бобров. – Статуй Будды твоя красавица не ваяла?

– Нет.

– Уже легче.

И «ровер», быстро одолев расстояние до дороги, помчал прочь из поселка. Генерал сосредоточился на дороге, бросил:

– Докладывай. Кратко.

– Вопрос можно?

– Нужно.

– Как вы меня разыскали?

– Дронов, ты где воспитывался? В детском саду или в пионерском лагере?

– И там, и там.

– «Маячок». Воткнул тебе в шов кроссовки. Передающий. Так что все твои разговоры и перемещения я фиксировал. Извини, конечно, но это профессиональное.

– Заболевание?

– Может быть. А ты даже провериться не удосужился.

– Отвык.

– Ладно. Беспечность твоя на пользу обернулась, факт. Теперь – ты.

– Проектом или методикой заправляет Альбина Викентьевна Павлова. Она же – Герцогиня Альба. Или Безобразная Герцогиня – так ее окрестили с легкой Аниной руки. Аня обладала определенными… экстрасенсорными способностями, которые усиливались при применении психотропных или стимулирующих веществ… Считаю, попытка похищения детей Зарубиным четырнадцать лет назад была организована с ее подачи… Мы это просмотрели.

Альбина Викентьевна стала самостоятельно дорабатывать методику, для себя я определил ее как «формула тени»: при просмотре определенной передачи путем изменения цветов телеприемника из одного центра человек погружается в определенный транс или сон, в котором ему внушается мысль о самоубийстве или – какая-то иная. Скажем, из его подсознания всплывают детские страхи… Они воображаемы, у каждого из группы – свои, но человек в таком состоянии не способен отличить бред от действительности… Жуткие и ужасные видения распространяются в его сознании цепной реакцией, и конец очевиден: разрыв сердца или кровоизлияние в мозг. Ведь таково было большинство смертей. В случае самоубийств – давалась особая установка.

– Все?

– Нет. Альбина, возможно, создала бы методику быстрее, если бы Аня оставалась в специализированном детском доме; так ей пришлось опираться только на оставшиеся рисунки, но и те вскоре «пропали»: работники «дома скорби» крепко недолюбливали Альбину Викентьевну за высокомерие и пренебрежительное отношение к ним и припрятали папку.

Ане повезло: ее удочерили Дэниэлсы и увезли так далеко, что… Возможно, Альбина обратилась к своему куратору Зарубину с целью помочь вернуть ценный «человеческий материал»; Владлен Владимирович, проверив досье Дэниэлса и узнав, что тот отставной или действующий сотрудник Британской службы технической разведки, ничего предпринимать не стал, опасаясь рассекречивания своего, ставшего частным, проекта. Но схема Альбе была уже ясна; просто на доработку потребовалось больше времени.

Полагаю, создание методики в теории было закончено два года назад. Чтобы «поверить алгеброй гармонию», Альба уволилась из психиатрической клиники и поступила на работу в Бактрийский телепередающий центр; у нее помимо медицинского было техническое образование. По личным качествам она – высокомерна, контакта с людьми не поддерживает, да что не поддерживает – ее просто ненавидят! Возможно, и боятся. Тем не менее она, использовав беду директора Центра – наркотическую зависимость сына, – перевела эту зависимость в иную, какой могла управлять и тем – контролировать и сына и отца. Получила среднюю должность в Центре и возможность оставаться одной ночью в аппаратных. И через систему кабельного телевидения имела теперь доступ к любому телеприемнику. И – стала «проверять теорию». Результат – известен. – Я замолчал, скривил губы в невеселой усмешке. – Всем еще повезло. При ее «человеколюбии» она могла выйти и на широкую аудиторию и – испытать, как говаривали классики, «на массах»! Тогда смертей были бы не десятки, а сотни; возможно, тысячи.

Прикрытие и организацию продажи проекта взяли на себя сначала, я полагаю, Зарубин, потом – или полковник Свиридов, или генерал Гнатюк, или они оба вместе. Владлена Владимировича, возможно, устранили как раз потому, что он решил не продавать методику, а воспользоваться ею сам. Что еще? Степень участия во всем этом Дэниэлса, как и причину его исчезновения, я установить пока не смог.

– Покупатель Алеф?..

– Естественно. Представитель покупателя. Я полагаю, полномочный.

– Почему ты решил, что «кроют» сделку Свиридов или Гнатюк?

– У них есть оперативные возможности организации контакта. Особенно у второго. И еще… Люди Свиридова вчера вечером арестовали Луку и Алефа, по крайней мере, должны были арестовать, а сегодня они заявились к доктору Плотникову домой…

Я устало откинулся на спинку сиденья. Выжженная крымская степь плыла за окнами кондиционированного салона миражом из другой, нездешней жизни, словно за тонированными стеклами «ровера» сам я оказался в странном, чужом зазеркалье… Это просто усталость. И бессонница.

– Останови машину, генерал.

– Зачем?

– Нам же нужно узнать, где теперь Альба. И Аня.

– Каким образом?

– Ты выйдешь покурить, а я потолкую с Алефом по-свойски.

Машина пошла медленнее, пока не замерла у обочины.

– А если он не скажет?

– Скажет. Помнишь Дашу Белову? Она слово ведала заветное. И – мне передала. Он – все скажет. Даже то, что не знал и забыл…

– Как знаешь… – Купидонские губы генерала скривила усмешка и…

Мысли в голове моей понеслись стремительно, и все события высветились вдруг ярко, как на широком цветном экране, обретая объем, смысл, значение…

И я почувствовал небольный укол в бедро…

Глаза генерала, словно полные горькой полынной влагой, отливали ртутью… Он разлепил губы, сказал что-то, но смысл слов где-то потерялся, пока я громадным усилием воли не заставил себя сконцентрироваться, чтобы осознать сказанное…

– Ты все понял правильно, Дронов. Но – поздно.

И – я полетел в темную просинь ледяного омута, как в бездну.

Сначала я почувствовал противный привкус во рту. Потом – пульсирующее покалывание в висках и кончиках пальцев… И только потом осознал, что проиграл – все и по полной.

Судя по ощущениям, я был прикован запястьем к стулу. На миг мне показалось, что все это только сон, но…