– Я на нее восходил.

– Что, правда?

– Да нет – шучу, – засмеялся Пряхин. – Восходил по воздуху до высоты пять тысяч семьсот метров. Высаживал там альпинистов, а дальше они восходили на своих двоих.

– Ну и шуточки у вас.

– Что поделаешь, – улыбнувшись, ответил Пряхин. – Это следствия взлетов и падений. И не только своих.

– И чему вы все время улыбаетесь? – неожиданно спросила Королева.

– Я – улыбаюсь? Я вами любуюсь.

– А, это делайте на здоровье, – засмеялась Королева. – Хотите кофе?

– С удовольствием, – быстро согласился Пряхин.

Королева вскипятила воду, насыпала в чашку кофе и залила водой.

– Вам со сливками?

– Да, спасибо.

Королева подала Пряхину кофе и налила себе.

– Чего вы стоите? – неожиданно улыбнулась она. – Я погоны не ношу.

– Я тоже списан в запас, – отшутился Пряхин.

– И что там, в Непале? – спросила Королева.

– Что вы имеете в виду? Государственное устройство или обычаи?

– Ну, какие, например, там растут цветы?

Пряхин пожал плечами.

– Цветы? Да кто их знает… В мои обязанности не входило собирать цветы. Скорее всего, эдельвейсы. Еще, кажется, были недотроги. Хорошее название для девочек. Правда? Очень красивые цветы. Кстати, красное платье у непальцев – цвет замужней женщины. Там не принято обниматься и здороваться за руку. Левая рука у непальцев считается нечистой. Нельзя есть из одной тарелки и пить из одного стакана. Нельзя перешагивать через ноги.

– А что можно?

– Все остальное можно. Непальцы – скромные и выносливые люди. Особенно шерпы. Бывает у него собственный вес пятьдесят, а он взваливает себе на спину при разгрузке вертолета восемьдесят. – Пряхин решил перевести разговор: – Я заметил, к авиации у вас особое отношение.

– Да, студию мы назвали «Медведь». Мой муж служил в авиации, и какой-то тяжелый самолет они называли медведем.

– Ту-95, – сказал Пряхин. – Так его называют американцы.

– Вот и мы решили так назвать киностудию, символом нашей страны. Кроме того, есть еще Берлинский кинофестиваль, с которым мы поддерживаем хорошие отношения, у них главный приз – «Золотой медведь».

– Можно еще подружиться с непальцами. У них водится гималайский. Его за белую полосу на груди называют лунным. Говорят, гималайский медведь встречается и в России. Кажется, он изображен на гербе Хабаровска.

– Интересная мысль, – улыбнулась Королева. – Мы часто бываем заложниками своих желаний. Например, мой муж любит охоту. Другие любят спагетти. Третьи – Агату Кристи. И что из того? Давайте вернемся к вашим делам. В этой рукописи, – Жанна Андреевна кивнула на лежащую папку, – агент говорит о какой-то «сыворотке правды». Не могли бы вы пояснить мне, мирному человеку, что это за сыворотка?

«Что, хотите взять препарат на вооружение?» – хотел съязвить Пряхин, но тут же схватил себя за язык. Разговор начал плавно выходить из штопора и заваливать его вновь в пике не имело смысла.

– Это современное оружие спецслужб, – сказал Пряхин. – Человеку вкалывают препарат, и он говорит всю правду. У бурят есть выражение: худларишь, то есть не говори неправду. Видимо, в ответ правдоискатели изобрели сыворотку.

– Фу, какая гадость! – Жанна Андреевна поднялась. – Вот что, давайте я вам покажу нашу студию.

Студия находилась в подвале, прямо под офисом, и попасть туда можно было, только имея собственный ключ. Королева сняла со стены связку ключей, и они по отдельному коридорчику и узкой лестнице спустились в подвал. То, что студия была предметом гордости Жанны Андреевны, Григорий понял сразу же. Все сотрудники размещались в разных комнатах: отдельно студия звукозаписи, съемочный павильон, монтажная и маленькая кухонька. В конце коридора, где имелся телевизор и стоял диван, располагался конференц-зал.

– Это я у Табуреткина выпросила, – с гордостью сказала Королева.

Пряхин понял: это она говорит о министре обороны. «О, да она, видать, птица высокого полета», – подумал он, разглядывая компьютеры, другую аппаратуру и завешенные фотографиями стены. Студия ему понравилась, в ней не было той помпезности, которая была наверху.

– Если не возражаете, то ваше место будет здесь, – сказала Королева.

Вот так, уже в который раз в жизни, ему указывали место. Он не выбирал, ему показали не привычное пилотское кресло в вертолете, Пряхина привели туда, куда он не стремился, но все же попал. И что будет дальше? Это можно было только предполагать. «Видимо, пришло то время, когда уже решают за нас, где сидеть и что делать дальше», – подумал он, следуя за Королевой.

Дальше Жанна Андреевна пояснила, что основная задача студии – поддерживать депутатов, представляющих интересы Комитета по обороне и безопасности, а также органы власти на местах.

– Еще мы плотно сотрудничаем с межфракционным объединением авиации и космонавтики России, – сказала Королева. – Насколько я поняла, это и ваша тема.

Уже позже Пряхин узнал, что работникам студии платили крохи, но закрывали глаза, когда они искали приработок на стороне. Звукорежиссер записывал музыку, монтажер копировал фильмы, сканировал и чистил старые фотографии. Хорошо платили за съемки и монтаж, когда частники приглашали на свадьбы и другие юбилейные торжества. Кроме того, в подвале было еще отдельное помещение, которое сдавали в субаренду. Но это была отдельная, закрытая для всех зона. Здесь же, в студии, технические работники обедали, собираясь в монтажной комнате. Здесь же отмечали свои праздники, накрывая маленькие «поляны». Пряхин отметил, что, когда в монтажную вошла Королева, видеоинженер проявил неподдельную радость, не зная, куда усадить и чем угостить неожиданную гостью. Было видно, в студии ее любили. Потом, по большому секрету, Наталья Владимировна скажет, что Королева фактически руководит «Фондом поддержки патриотического кино» и что ее муж Эрик Петрович Королев недавно назначен губернатором Прибайкалья. Секретарша обмолвилась, что Королева бывает строга и может врезать правду-матку в глаза, но камня за пазухой не держит, и никто на нее не обижается.

– Ну кто и когда обижался на красивых и умных женщин! – добавила она.

Дудко в основном осуществлял представительские функции. Он встречал и провожал знатных и нужных для фонда людей. Наталья Владимировна подавала кофе, коньяк, конфеты и бутерброды. То, что к студии существует интерес, Пряхин отметил сразу же. Но сюда, в творческие катакомбы, иногда заходила, даже заскакивала, мелкая публика, кому-то срочно нужна была копия фильма, другому камера или оператор с камерой. К техническому персоналу Дудко спускался редко, но, когда появлялся, все тут же вскакивали. Он приглашал в конференц-зал и проводил, как говорили, «разбор полетов». Творческие и технические работники стояли, слушали его, уткнув глаза в пол. Когда за ним закрывалась дверь, все облегченно вздыхали и вновь принимались за свои обычные дела.