— Да, ваше величество, — поклонился Йемителми.

* * *

Во дворце пропустили миг, когда исчезло солнце. Только что темно-красный диск еще мелькал сквозь пыльные вихри, и вот его не стало. Небо сплошь застлала черная пелена. Сгустились неурочные сумерки. Похоже бывает, когда надвигаются грозовые свинцовые тучи, и солнечный свет просачивается откуда-то сбоку, снизу, представляя знакомый пейзаж в искаженном облике. Но сейчас было хуже. Тяжелая каменная туча придавила королевский дворец будто периной, легла на горло и грудь, и словно кто-то некстати заботливый еще и подоткнул покрывало с боков — сомкнулись просветы на горизонте.

Все замерло. Удушливый, жаркий воздух приходилось глотать насильно. Плыли мысли. В висках пульсировало сердце, считая нестерпимо длинные минуты.

Йемителми обвел взглядом своих помощников. Магов на верхней площадке цитадели собралось не так мало, человек пятнадцать — другое дело, что настоящих, сильных было всего двое. Он сам и еще один. Мальчишка.

Королевский почтальон старательно вдохнул и выдохнул. Не помогло. Давление вулканического пепла на купол, который они держали, Йемителми ощущал на себе — как будто великан сжимал ему грудную клетку. Но ничего. К этому можно приноровиться. Вопрос в том, что же дальше…

— Сударь?

Мальчишка тянул его за рукав, пытаясь привлечь внимание. Южанин посмотрел на него внимательнее. Пока строили купол, было недосуг разглядывать помощников. Мелкие черты лица, остренький нос, чересчур серьезный взгляд. Смуглый, но светловолосый — смешанная порода, островитянин. Где же он видел пацана не так давно? Почтальон пролистал память до зацепки. Вот оно — разговор с Триной. Он упрекнул девушку в том, что она напрасно ободряет мальчишку. Но невеста короля заупрямилась, что из него получится маг. А потом она и самому Йемителми пообещала, что силы к нему вернутся… Нет. Она ничего не обещала, просто указала на такую возможность. Но ведь ее слова сбылись!

— Как тебя зовут? — прищурился Йемителми.

— Мабен, сударь.

Мальчишка выговаривал согласные мягко, как принято на архипелаге, и слегка картавил. Сколько ему лет — десять? Вряд ли больше. Десять лет — это лишь сорок суток магии за всю его жизнь… Рыба без воды, птица без неба, маг без магии. А ведь нынешний всеобщий кошмар — для него счастье, подумал Йемителми. В мысли пряталась горечь.

— Можете нагрузить меня сильнее, сударь, — серьезно сказал Мабен. — Проверьте, я выдержу.

— Хорошо, — кивнул южанин без улыбки. — Я буду иметь в виду, если понадобится.

— Спасибо… — Мабен помедлил. — Спасибо, мастер.

Королевский почтальон вздрогнул. Он хотел поправить мальчишку — сказать, что так обращаются не просто к старшему магу, но ученик к учителю. Маб смотрел на Йемителми испуганно и нахально. Он знал.

Южанин усмехнулся:

— После поговорим.

Каменная лапа на груди слегка разжалась. И почему-то, Йемителми не сумел бы ответить — почему, ему вдруг померещилось, что рядом мелькнуло белое платье Трины, и легкий ветерок коснулся его жестких волос. Странно. Ведь он точно знал, что она не здесь.

Трина дралась с восточным ветром в небе над верхним Бедельти.

Восточный был неразумен, но силен и зол. Сегодня уже дважды Трина побеждала его в схватке. Он не хотел уступить снова.

Темно-серый столб пепла над вулканом поднимался бы вертикально — если бы не восточный ветер, который кренил его набок, в сторону королевского дворца, плато и Бедельти. Над дворцом маги держали купол, плато обезлюдело — и лишь городок на склонах Золотого острова подвергался опасности. Волна раскаленного воздуха могла опалить все живое, а горячий пепел лег бы поверх серым саваном. Но Трина не собиралась этого допустить.

Те из жителей Бедельти, кто поднимал голову взглянуть, что делается в небесах, застывали в изумлении. Ни Трина, ни ее противник не рассчитывали на зрителей и, разумеется, не потрудились обрести человекоподобный облик, как делали Харракун и Ноорзвей. Да восточный бы и не сумел. Но противоборство ветров было зрелищным само по себе, без дополнительных ухищрений. Снизу казалось, что в небе смешиваются и клубятся два потока, две огромных воздушных реки — темно-серая и прозрачная.

Восточный с тупым упрямством дул на запад. Трина попыталась было противостоять ему в лоб, но быстро уступила и теперь налетала с боков, толкала его снизу, дразнила как зверя. Противника мотало из стороны в сторону, он терял силы и наконец сдался. Под нажимом Трины ветер превратился в юго-восточный. Длинный язык пепла, тянувшийся от Шапки в сторону Бедельти, свернул на север. Городок остался нетронутым.

Обессиленный ветер стих. Пепел жирным снегом засыпал плато.

Ускользая обратно во дворец, пока ее не успели заметить братья, Трина увидела цепочку людей, упрямо торящих путь по серой целине.

* * *

Когда налетела туча, Руде Хунд распорядился завязать платками носы и рты. Порывы ветра оказались раскаленными, как из печи. Маг-настоятель успел накрыть отряд заклятиями, но его сил едва хватило. И теперь он ругал себя, что не настроил братьев заранее. Пустоверы сумели бы отразить жар — переход по воде укрепил их праведное неверие, они были готовы отрицать что угодно. Но Хунд не предвидел угрозу, а теперь ему придется некоторое время ждать, пока вернутся магические силы. Что ж, надо совершенствоваться в управлении монахами. Воистину так и да будет так!

Когда ветер улегся, оказалось, что снимать платки нельзя. Каждый шаг поднимал в воздух хлопья пепла. Невозможно было дышать. Монахи покрылись серым налетом с ног до головы. Казалось, все они в одночасье поседели. Попытки отрицать грязь ни к чему не привели — она не угрожала их жизни.

Путь ко дворцу лежал через засыпанное пеплом плато. Солнце сквозь дымку печально взирало на оскверненный пейзаж. Впереди высился вулкан. Столб пепла над ним выглядел угрожающе. В свинцовой туче изредка просверкивали молнии. Глубоко в утробе горы раздавалось урчание, и муторная дрожь расходилась по всему острову.

Разумеется, пустоверы устали. Жарко было, как на сковородке. Слезились глаза, першило в горле, несмотря на повязки. Потный и грязный Руде Хунд обнаружил, что по мере приближения к цели он становится все злее. Весь поход к королевскому дворцу оказался ошибкой, но он не желал этого признавать. Лучше б они спустились из городишки в гавань и вышли в море на судне без капитана. Уж как-нибудь справились бы. Но Хунду хотелось взять за шиворот именно брата Фубо, самодовольного северянина, и заставить его слушаться приказаний — так что ведомые им монахи полезли вверх.

Теперь Хунду хотелось взять за шиворот короля.

В самом деле, кто виноват в том, что они бредут по колено в сером пепле, когда могли бы плыть на «Гордости Севера» и дышать свежим ветром? Конечно, король! Более длинные логические цепочки Хунд предпочитал не разматывать. Но настоятель пустоверов — не мелкая сошка, и ему незачем связываться с королем Трех ветров, если тот не подаст повода. Монахи заберут брата Фубо и отправятся восвояси.