– В милицию?

– Ну, разумеется, – кивнул Слепокуров. – Все затевалось для того, чтобы обеспечить ему алиби. И, сидя на съемной квартире, он имел широкое поле для своей преступной деятельности.

Кира задумчиво посмотрела на следователя.

– Скажите, а вы догадывались об этом?

– Мелькали такие мыслишки, – признался Слепокуров. – Впрочем, нужно отдать должное режиссеру Одрову и его труппе, они настоящие профессионалы. Ведь в самый первый день, когда Борис исчез, оставив после себя коробку с отравленными конфетами, я хотел его разыскать, чтобы побеседовать с ним.

– И что?

– С этой целью я побывал в театре у Одрова, режиссера.

– Мы помним, – кивнули подруги.

– И я беседовал с ним и другими актерами, знавшими Бориса. Но они прекрасно разыграли новую сценку – бедный Боря, какой ужас, что он снова в руках похитителей! И я, представьте, им поверил. Система Станиславского сработала.

– А я-то подумала, что вы в похищение Бориса с самого начала не поверили! – воскликнула Леся.

Слепокуров удивился:

– Почему?

– Ну, – замялась девушка. – Вы ведь ничего не делали, чтобы вызволить Бориса из рук вымогателей. Не пытались уговорить Виктора Алексеевича собрать выкуп. Не ставили телефон в его доме на прослушку. И вообще…

– Понимаю, о чем вы говорите, – произнес Слепокуров. – Но уверяю, все это делалось. И будь Борис похищен на самом деле, мы бы сумели его спасти. И если наши действия, на первый взгляд, были незаметны – для вас, в частности, – то это говорит лишь о высоком профессионализме наших людей.

Мы понимали, что в покушениях на жизнь Бориса задействован кто-то из своих. И, поверьте, все обитатели дома Виктора Алексеевича, родные и друзья Бориса находились под подозрением у милиции. И под строгим, но засекреченным наблюдением. Полная секретность – это было условие нашего плана действий.

– Зато вам удалось задержать дядю Колю и Сергея, – заметила Кира.

– Об этих двоих поговорим чуть позже, – остановил ее Слепокуров.

На этом рассказ Слепокурова о преступлениях Бориса и его приемной матери, которые погубили троих человек, вроде бы был закончен. Во всяком случае сам следователь полагал, что это так.

– Но я все равно не понимаю, как вы сумели все это узнать, – задумчиво произнесла Кира. – У вас есть личные признания обвиняемых?

– У нас есть признание младшего сына Виктора Алексеевича.

– Вовика? – воскликнула Нина. – И он тоже виновен? И в чем?

– В том, что догадывался о планах матери, но не пытался препятствовать ей.

– Догадывался или знал?

– Частично она посвятила в них младшенького.

Ну да, а как же иначе? Ведь Анастасия Владимировна затевала всю эту историю исключительно ради благополучия Вовика. Ее цель – сделать сыночка единственным наследником отцовского состояния.

– Признаюсь, мы немного лукавили, чтобы получить показания Владимира, – произнес Слепокуров с нескрываемым торжеством в голосе. – В том стакане, который я почти вырвал из его рук на поминках Виктора Алексеевича, помните?..

– Еще бы!

– Так вот, никакого яда в нем не было.

– Не было?!

– Нет. С моей стороны – это тоже был спектакль.

– Но как же пленка с записью всего, что происходило за столом?

– Да! А как же скрытая камера? Ведь в ресторане велась запись?

Слепокуров снисходительно ухмыльнулся.

– Велась. И одна из наших оперативников, переодетая и замаскированная под Анастасию Владимировну, улучила момент и изобразила, будто бы она что-то такое подсыпает в кисель Вовы. Потом она исчезла. А мы отозвали Владимира в кабинет директора. И продемонстрировали перед ним, как его мать пытается избавиться от него.

– И что?

– Представьте, вынужден вам сказать, что нам повезло, трюк удался. Вовик оказался редкостной мразью.

Кира выразительно хмыкнула. Тоже мне новость!

– Он судит обо всех, – продолжал Слепокуров, – исключительно по тому, как поступил бы в аналогичной ситуации он сам. И потому ни на минуту не усомнился, что и его любящая мать способна на предательство. Он решил, что она с самого начала этой аферы просто водила его за нос. Точно так же, как и Бориса. А на самом деле хочет одна получить деньги отца.

После гибели сыновей и молодой жены Виктора Алексеевича деньги пришлось бы разделить между дочерьми. А над ними Анастасия Владимировна, как считал Вовик, имела неограниченную власть. И поймался на наш «кисель».

Услышав это, Галина Александровна поджала губы.

– Ну и семейка! – прошипела она. – Приличными себя показывали, а сами уголовники один хлеще другого. Видишь, Настька! Просто змеиное гнездо какое-то. Куда там твоему дяде Коле с Сережкой.

– Мама, я не знаю. Просто не могу поверить, что…

– Пошли отсюда! – скомандовала женщина. – И благодари бога, дуреха, что он отвел тебя от этого Бориса! Убийца!

И с этими словами женщина, не прощаясь, направилась к выходу, таща за собой онемевшую от горя дочку. Никто не захотел их остановить. Все было ясно и так.

И вот следствие подошло к концу. Виновные оказались за решеткой. Все, в том числе и Костик. Напрасно Леся надеялась, что он окажется белее снега или хотя бы умеренно серого цвета, какой получается, если белое смешать с черным. Увы, Костик оказался вполне беспринципной личностью, преступником, да еще и сообщником дяди Коли и Сергея при ограблении антикварного салона.

– Под давлением улик и свидетельских показаний они раскололись, – заверил подруг Слепокуров. – И теперь все трое озабочены лишь тем, чтобы свалить часть своей вины на другого.

– А что за улики?

– Улики-то? Улик много. Но для примера хотя бы взять похищенное у антикваров добро, которое было спрятано в тайнике у вашего Костика. А также показания одного не слишком чистого на руку коллекционера.

Этому-то человеку преступная шайка и пыталась сбыть награбленное. Точнее сказать, договаривался с коллекционером только Костик. Двое его подельников к этому времени стараниями подруг уже сидели в милиции и давали показания. Сам Костик понимал, что ему нужно бежать. Спасаться, пока есть такая возможность. Но жадность взяла верх над осторожностью. И он решил задержаться в городе еще на пару дней, чтобы успеть заключить сделку с коллекционером.

– Поняла! Это с ним Костик встречался в ресторане!

– Такой с брюхом и лысый? Да?

– Да, – подтвердил Слепокуров. – Это он и есть. Узнав, что его предполагаемый продавец задержан милицией, коллекционер поспешил продемонстрировать свою лояльность. Примчался к нам словно угорелый и с порога заявил, что хочет дать показания по поводу весьма мутной истории, связанной с попыткой продажи краденых ценностей.