странные откровения друга, но Соби, не слушая меня, упрямо продолжал говорить.

– С Таней мы познакомились на вечеринке у наших общих знакомых. Она довольно скучна в общении, зато без комплексов в постели и вполне устраивает меня, как женщина. И я ей честно об этом сказал. Сказал, что ничего серьёзного между нами быть не может, только секс. И если она не согласна, то мы расстанемся. Таня согласилась. Я не знаю, может, она надеялась на что-то…

– Соби, ты не должен оправдываться, – всё же прервала я парня.

– Нет, должен! – зыркнул на меня Соби. – Я не хочу, чтобы ты считала меня игроком. Может, я поступил с Таней неправильно и цинично, но честно. И с тобой я веду себя честно. Ты мне нравишься. Очень нравишься. Нравится смотреть на тебя, слышать твой голос… Я даже по колючкам твоим успеваю соскучиться. Да, признаю, мне хотелось бы, чтоб наши отношения стали более близкими. Возможно, поэтому я порой веду себя не скромно. И возможно, поэтому ты мне не доверяешь. Я действительно слишком эмоционален, не сдержан. Мама права, мне это очень мешает в жизни. Конечно, чтоб ты смогла поверить мне, я должен измениться… Может быть, уже поздно, но я постараюсь…

– Не надо, – сказала я. – Если изменишься, то станешь неинтересен.

Соби вдруг замолчал. Он смотрел прямо на меня, будто ждал продолжения моей мысли. Но продолжения не последует. Да я и не знала, как отвечать на подобные излияния. Неожиданные излияния. К признаниям в любви я пока была не готова, но и отвергать парня тоже не хотела. Да и не верилось ещё в его искренность. Уж слишком привыкла я принимать его поведение за обычное кокетство. Я опустила взор, предпочтя рассматривать шов на подоле юбки. Только бы Соби не надумал меня расспрашивать о моих чувствах. Однако эти надежды не оправдались.

– Милена-тян, я тебе интересен только как друг? – осторожно спросил Соби.

В моей голове творился сумбур и беспорядок. Получается, что парень, растущую влюблённость к которому я столь старательно уничтожаю, тоже был влюблён в меня? Мне бы порадоваться, но я сидела, словно горем убитая. Я не знала, что и думать. Не знала, что мне теперь делать. Слишком неожиданным оказался поворот событий. Моё тело встало и пересело на диван. Разуму было совершенно безразлично, зачем оно это сделало.

– С-соби… ты… – проблеял мой ослабевший голосок, на который разум тоже не отвлекался. – Ты мне… С-сейчас я…

Парень тоже поднялся, порывисто подошёл ко мне и сел рядом.

– Ты права, Милена-тян, – сказал он, аккуратно взяв меня за руку. – Если ты ещё не определилась с ответом, то сейчас не надо его давать. Присмотрись ко мне получше. Но только помни, что я с тобой не играю. Я не притворяюсь. Я вот такой, какой есть, со всеми моими недостатками. И с надеждой, что ты примешь меня.

Моя рука нежилась в его тёплых ладонях. Как хорошо, что Соби меня понимает. Мне действительно нужно было время, чтобы всё осмыслить, разобраться со своими чувствами. Я робко подняла на парня глаза. Вот если бы он ещё и тему разговора сменил.

– Когда я покажу тебе мою страну, ты в неё тоже влюбишься, – мягко улыбнулся Соби.

«Тоже»? Меня не подивило бы, если б этот хитрый тип в отличие от меня уже давно разобрался с моими чувствами.

– А когда у вас цветёт сакура? – ухватилась я за поворот разговора.

– В апреле.

– Тогда в Японию надо ехать не зимой, а в апреле.

– Ты и в апреле приедешь, – ещё шире улыбнулся Соби.

Никогда не встречала более настырного человека. Спорить с ним было бесполезно, и я лишь тяжко и обречённо вздохнула, чем вызвала лёгкий смех у моего странного собеседника.

И всё-таки его лицо было каким-то необычным сегодня. Каким-то… гладким, что ли. Я присмотрелась к щеке парня. В лучах заходящего солнца кожа казалась матово-бархатной с едва заметной сероватой тенью.

– Почему ты на меня так смотришь? – поинтересовался Соби.

– Не пойму, что у тебя с лицом, – отозвалась я, всматриваясь ещё пристальнее.

Я даже протянула руку и провела пальцами по щеке. Похоже, кожа была покрыта тонким маслянистым слоем. К тому же на подушечках моих пальцев остался и бледный бежевый налёт.

– Это… это тональный крем? – подивилась я.

– Нет, – ответил Соби. – Это грим.

– Грим? – Я ещё больше удивилась.

– Да… Синяки были… слишком заметны…

Соби прикрыл глаза. Теперь понятно, почему эти глаза сегодня казались особенно выразительными. Над ними, да и вообще над красотой всего лица потрудился настоящий художник.

– А откуда у тебя грим? – продолжала я расспросы.

– С собой привёз.

– Настоящий актёрский грим?

– Да. Мы пользуемся им, когда ставим спектакли.

– Интересно… И кто его тебе наносил?

– А кто же ещё, кроме меня самого?

– Ну да. Просто… очень аккуратно нанесено…

– В японской школе нас специально этому обучали.

Я продолжала рассматривать лицо парня. И тут мне в голову пришла идея. Я придумала, как отвлечь и себя, и его от внезапного нашествия лирических чувств.

– Соби, а загримируй меня, – попросила я.

Теперь наступила очередь парня удивляться.

– Тебя? Но зачем?

– Просто так. Интересно.

– И под кого?

– Ну… Я не знаю… А! Сделай из меня гейшу.

– Гейшу? – Соби аж глаза округлил. – А ты представляешь, какой у неё макияж?

– Ну да. Белое лицо, красные губы, щёки… Причёска такая… красивая причёска. Я смотрела про гейш передачу. А ещё видела фильм «Дневник гейши».

– Со да на85… Значит, ты имеешь представление, кто это такие.

– Я знаю, что гейши – очень умные и образованные женщины, – твёрдо ответила я на вопрос учителя. – Они изучают историю, литературу, психологию, музыку, танцы… Они служат украшением любого мужского общества. Мужчина рядом с такой женщиной может отдохнуть как морально, так и физически.

– Смотри-ка, будто специально подготовилась. Ёши. Давай попробуем сотворить из тебя гейшу, – согласился Соби. – Только тебе придётся умыться, снять макияж.

– Ага! Я сейчас, быстро! – Я тут же вскочила с дивана и побежала в ванную комнату.

Новая забава увлекла меня. Хотя я ничего особенного и не делала. Просто сидела перед Соби и терпеливо ожидала окончания его работы. А работал парень на совесть. Трудился над моим лицом с видом создающего шедевр художника. Перед ним лежала большая палитра, несколько различных кисточек. На какое-то время я перестала быть для него женщиной, а превратилась в холст для картины. Нанеся несколько мазков или штрихов, Соби слегка отводил голову и оценивающе осматривал получившееся.

– А ты вообще хорошо рисуешь? – спросила я.

– Нет, не очень, – ответил Соби,