— Нет, вряд ли. Их унесло куда-то вниз, и все. Сейчас я бы на них, наверно, камнепад спустила.

Мы с Бет вернулись тем же путем — внутри Круга. После предупреждения Дени спускаться вниз у дома Рён мы не рискнули. Уже ночью добрались до жилья Инге (это чуть ближе к Рён, чем наш дом), а наутро двинулись все вместе в путь. Инге оставила свое хозяйство с поразившей меня беспечностью.

— Ничего, — махнула она рукой. — Дом и покормит, и подоит. Ему нетрудно, не переживай.

По дороге мы заехали к Стасу и Миле и рассказали им эту тревожную историю. Забрали Рыжего и попрощались неведомо на сколько. Мила и тут пыталась возражать.

— Нет, ты не понимаешь, — сказала Бет устало. — Там тоже мои дети. Я хочу знать, что с ними. Что там за война.

Но, кажется, никто ни о какой войне даже не слышал ни в приграничном селе, ни внизу, на хуторах, в селах и городках, которые мы проезжали. Инге двигалась впереди («ведущим»), и ей, по-моему, даже хотелось столкнуться с чем-то или с кем-то, кому надо было бы дать отпор. Инге и Рён были воинственны — как Санька, грозны и вспыльчивы. Но нам не встретилось никакой опасности. Мы проложили коридор в одно из загородных поместий дона Пабло (на всякий случай в то, где нас меньше всего ждали) и безо всяких приключений туда добрались. Навстречу нам бросились конюхи, кто-то побежал предупредить хозяина. Он оказался именно в этом поместье по закону антибутерброда, который по-прежнему исправно действовал в нашей стране. Живой, здоровый, невредимый дон Пабло встретил нас с видимым чувством облегчения. Сказал, что сейчас, кажется, нет никакой опасности, но вышла очень скверная история. И, может быть, сначала лучше позаботиться о малыше, и мы с дороги, и вообще лучше бы сесть где-нибудь…

— Все живы? — спросил я.

— Мы не знаем, что с Андре и Дени. И где они. Девочка… Санни сейчас в больнице с тяжелой контузией. И два пограничника пропали по дороге на западную базу. Но все могло быть еще хуже. Пожалуйста, пойдемте в дом.

По дороге мы обрадовали дона Пабло: сказали, что Дени уже нашелся и что надо бы сегодня же послать к нему врача. Если дорога на запад проходима.

— Я проведу врача, — сказала Инге. — Со мной он будет в безопасности.

В больнице, куда привозили людей на «скорой помощи», нам выделили врача — этакого мастера на все руки (больницы наши никогда не были особенно заполнены, тем более — перегружены; врача отрядили легко). Бет доложила ему о проделанной работе на невразумительном языке медиков. Он кивал и тут же диктовал сестре, что нужно взять с собой. Инге отправилась с ним ближе к вечеру, по коридору, в сопровождении двух пограничников (и они, и врач — под постоянным щитом). Пока же дон Пабло, как хозяин дома, постарался создать максимум комфорта для всех, включая Николку и Рыжего. Бет поговорила с Милицей, и та вызвалась немедленно приехать. Здесь, внизу, обойтись без няни нечего и думать. Милица вырастила двух сыновей, а внуков у нее пока не было. Оба ее сына любили море и плавали на небольших корабликах. Правда, не на «голландцах», так что надежда на внуков пока оставалась. Милица явилась очень скоро, печально покачала головой, увидела малыша и начала агукать и исполнять вокруг него прочие ритуальные пляски. К тому времени я уже смирился с тем, что смысл этих хороводов мне понять не дано. Нет, я не против того, чтобы искупать, переодеть, укачать или пеленки сполоснуть, даже просто поговорить с человеком — раз уж он все понимает. Но причитать и прыгать — извините!

Дон Пабло, видимо, был со мной полностью согласен. Он тактично дождался, пока унялась суматоха, но, видимо, предпочел бы поспешить. Тем временем Дьюла тоже к нам присоединился, угрюмый, как побитый пес. Вместе с доном Пабло они рассказали нам историю последнего налета, который оказался роковым.

Зачем и почему Кэт открыла границу, она не соизволила им объяснить. Так или иначе, граница была открыта трое суток. Увидев сигнал, Дьюла чуть не взвыл (я оставил ему свой прибор: на Круге он все равно не работал, да и что я смог бы там сделать?). Произошло это совсем недавно, неделю назад. Кронос тоже увидел сигнал тревоги и пытался как-то урезонить Кэт. Они поссорились.

Граница открылась утром, но в Лэнде в это время дежурила Лора, которая забыла посмотреть на пограничный приборчик. Тревогу заметили только в полдень, при передаче дежурства пунктуальному Робби. Кое-какой народ был в это время в городе. Не так уж много: Арве у Кроноса; Кэм и Снорри — в консерватории; Санька в университете, Андре при ней; Дени у Дьюлы. Первые несколько часов считались безопасными. Робби просигналил общий сбор, но собирались не бегом. Кэм и Снорри отзанимались каждый в своем классе, потом еще ходили, извинялись и отпрашивались со следующих занятий. Ждали под дверями аудиторий, чем совершенно извели Робби. Наконец они вернулись обычным постоянным коридором, который еще не был перекрыт. Он выходил в центр города и упирался в большой каштан, чтобы никто случайно туда не забрался. Арве остался в Кроносовой башне: Кронос и сам закрылся колпаком. Вызвали Джейн, которая ужасно подосадовала на эту неприятность: у них была какая-то сельскохозяйственная запарка. Помолчав и подумав, Джейн решила, что включит щит и на ночь закроется колпаком, но никуда не поедет. И еще, мол, неизвестно, что опасней — оставаться или уходить. Про Лэнд охотникам известно, а про хутор — вряд ли. Робби не стал с ней спорить: знал, что его Джейн не послушает, а обращаться к Кэт — тоже сомнительное удовольствие. К тому же Джейн могла быть и права: остаться дома безопасней (да, кстати, так оно и вышло: на хутор Джейн никто не нападал).

Дени торчал в штабе у Дьюлы, услышал краем уха, что двое пограничников на всякий случай едут приглядеть за западной базой, и стал напрашиваться с ними. Дьюла и сидел-то как побитый потому, в первую очередь, что решил отпустить его на свой страх и риск. Чтобы не канючил, не болтался под ногами, не лез на рожон и не отколол какой-нибудь сольный номер. А главное, был бы под присмотром у двух симпатичных ребят, которые отлично с ним ладили. Их звали Стефан и Рикардо. Один из пастухов, другой из рыбаков, как заявила бы Кэт. Я их хорошо помнил, этих ребят. Обоим было едва за двадцать.

— Дени-то жив. По крайней мере, я надеюсь, что жив, — сказала Бет. — Он сам рвался быть воином, да и другие двое тоже. Это их право, Дьюла.

Кроме всего прочего, Дьюла посчитал, что на западной базе так давно уже ничего не происходит, что, возможно, там Дени будет в большей безопасности, чем в столице. В общем, он махнул рукой, велел Дени предупредить своих и собираться в путь.

По дороге эти трое еще завернули к университету, нашли на какой-то крыше Андре и посоветовали поскорей эвакуироваться вместе с Санькой — прямо по крышам, не стесняясь всякими условностями. Санька заканчивала свою последнюю на тот день «пару», а вокруг уже нервничали. Шел шестой час, становилось опасно.

По словам Саньки (хотя ей трудно было вспоминать эти события), Андре отнесся к совету Дени вполне серьезно. Махнул ему на прощанье рукой, поймал Саньку на выходе, бегом, под щитом протащил к ближайшему карнизу, и они прямым ходом двинулись на явочную квартиру, чтобы оттуда запросить коридор в Лэнд. Другие коридоры были уже закрыты. Ребята вошли в дом через балкон, и тут начались неожиданности.