шумом упал, оставив мне случайно-долгожданные богатства.

Я вновь запустил алчущую руку в сундук. Блистающий водопад глухим перезвоном обласкал мне душу. Вот то, что подарит мне покой и наслаждение. Вот то, что осуществит все мои мечты.

Мечты? Но все ли? Ведь мечта, не рубиновый венец, чтобы её можно было купить. А если её можно купить, то разве это мечта. Разве это не просто ещё одно суетное желание. Ещё один каприз мающейся страсти. Ещё одна довольная улыбка, на миг заблестевшем лице. Разве мечта это не то, что ты никогда не найдёшь, но и никогда не примешь её отсутствия. И разве вульгарный звон монет сможет подарить её чарующую трель. Но разве об этом я должен думать в этот прекрасный, сверкающий миг. Прочь, глупые раздумья. Я утоплю этот мир в золоте.

— Казнить, он скучен и смешон, — я лениво взмахнул рукой, увешенной массивными кольцами.

Мольбы и слёзы быстро уступили своё незавидное место финальному хрипу, надоевшего мне пленника. Ещё одна бутафорская голова выгодно дополнила небольшой холмик из её предшественниц. Ещё одно кровавое развлечение вызвало мою снисходительную улыбку. Ещё один город пал под тяжестью моёй суровой длани.

Я был властелином половины мира. У меня была величайшая армия со времён первого рассвета и дарованный мне гений управлять ею. Я был жесток и часто несправедлив. Я убивал и сжигал города, порабощал целые народы. Меня боготворили и ненавидели. А боялись и те и другие. Я не знал поражений и неудач. Я не сомневался и не прощал. Моя власть была безгранична и беспрекословна.

Ещё час назад я бросал в бой свои сокрушающие легионы. Ещё час назад я вместе с ними яростно рубил непокорившегося мне врага. Мой меч, завывая, вспарывал их тела. Мой хохот гремел над полем битвы, воодушевляя моих воинов и обрекая противника. И стены неприступной крепости рушились, казалось лишь от одного моего, полного немилосердного огня взгляда.

Я встал с походного трона и, сделав пару неспешных шагов, обозрел лица окружающих меня дьяволов. Грязные лица. Тут было и хитрое раболепие, и показательная преданность, и сомнительные амбиции. Они все были моими слугами и кто-то принимал этот статус, кто-то терпел, кто-то ненавидел. Но не боролся никто. Никто из них не мог противиться моим, даже самым грешным приказам. Никто из них ни разу не сказал мне — нет. Это была цена моей победы, моего триумфа. Каждый из них хотел занять моё место, но каждый боялся даже думать об этом, даже мечтать.

Мечтать? Мечтать о власти, обретённой сквозь кровь и слёзы? Мечтать карать и редко миловать? Так неужели и это можно называть мечтой. Мечтой глупого и жестокого ребёнка, который часто бил других, потому, что был сильнее. Мечтой того, кто не нашёл в своей душе смеха ветра, шелеста травы, задумчивости огня. Так была ли это мечта, или всего лишь её грубая и по-своему жалкая пародия. Псевдомечта того, кто оказался неспособен мечтать о большем, чем власть над целым миром. Того, кто считал, что о большем мечтать нельзя. Но хватит глупых мыслей. Ведь осталось ещё так много земель, на которых ещё не слышали грохот моих обрекающих шагов.

— Засмейся! Славим вечный маскарад!

Толстый дьявол в хохочущей маске подтолкнул меня к краю сцены. Там уже собрались все участники сегодняшнего представления. Они кланялись, смеялись, хлопали друг друга по плечам. Их маски были полны пьяного торжества. Я встал рядом с ними. Толпа внизу бешено рукоплескала и выкрикивала слова восхищения. А мы кричали те же слова им. Великий маскарад был в самом разгаре.

Я не хотел спускаться вниз. И никто из нас этого не хотел. Наоборот, к нам лезли всё новые и новые маски. Они все хотели того же, что уже имели мы. Они тоже хотели найти и испытать эти мгновения богатства, власти, славы, счастья. Такого простого и понятного счастья. Счастья, которое всегда стоит к ним лицом.

— Но ведь не лицом, — мелькнула и вырвалась на свободу, крамольная мысль, — не лицом — маской.

В голове тревожно забили колокола. Яркий мир внезапно посерел, и озлобленно бросил в мою сторону досадливый взгляд. В моём распоряжении оказалось несколько секунд. Несколько секунд, в которые я увидел трепещущую тень истины. Истины, не покрытой липкой плёнкой лжи. Но тень ускользала, и водоворот маскарада снова приглашал меня смеяться и торжествовать. Я судорожно выискивал тот самый единственный шанс, который подарит мне освобождение. И я его нашёл.

В беснующейся толпе на миг проскользнуло лицо, лишённое маски. Бледное, ищущее лицо Элати. Её холодные глаза равнодушно скользнули по мне, не узнавая за овладевшей мной ложью. Но мне хватило и этой, крайне формальной поддержки. Рука моя изрядно дрогнула, но успела сорвать крепко цепляющуюся за лицо маску. Даже не посмотрев на раскрашенный лик, я бросил её в сразу переставшую казаться братской толпу. Но ведь даже враги, лучше подобных друзей.

— Леди! — я спрыгнул со сцены, равнодушно приземлившись на головы продолжающих веселье дьяволов. Я сразу оказался в кольце злобных взглядов, но это меня сейчас волновало меньше всего. Если понадобиться я раскидаю по окрестностям всю эту площадь.

— Мастер! — Элати, не скрываясь, воспарила над толпой, в мгновение находя меня взглядом. Как странно она сейчас смотрелась, — её чистые белоснежные крылья над встревожено гудящим, разрисованным маскарадом.

Через несколько секунд мы уже стояли рядом. На лице ангела застыл не высказанный, но очевидный вопрос.

— Уходим, крылатая, — я поправил взволнованные мечи. — Я вроде нашёл дорогу.

Улицы города масок невосполнимо темнели. Великолепные дома провожали нас хмурым, осуждающим взглядом. Стук шагов по каменной мостовой влюблённо оттенял шум взбудораженного маскарада. И его хозяева были изрядно недовольны нашим поспешным уходом.

Огромные, надзирающие маски словно отдали безмолвный приказ, и вся площадь устроила на нас странную охоту. Никто не хватался за меч и не посылал вдогонку меткую стрелу. Никто не кричал нам вслед проклятия и не старался схватить за руку. Вместо всей этой суеты они бросали в нас маски.

Срывая с лиц, выхватывая из карманов одежды, они бросали в нас саму суть этого гнилого мирка. И каждая из этих посланниц лжи старалась схватить моё лицо, мою душу, мои мысли. Я рубил их клинками, отводя взгляд и закрывая лицо, боясь, что если мне придётся одеть одну из них второй раз, то я могу уже и не вырваться из этого сладкого плена. Бесформенными кусками они падали мне под ноги, но на смену павшим уже летели сотни новых. Сотни соблазнов, сотни желаний, сотни