Элати, как и прежде, маски облетали стороной, не в силах ворваться в ледяную клетку её души. Её меч сверкал с не меньшей частотой, нежели мой, и казалось, что иногда было достаточно её холодного взгляда, для того чтобы очередной яростный лик отправился в небытиё.

Ливень из масок постепенно прекращался, уступая своё место злому отчаянию властителей этих земель. Толпа расступалась перед лезвиями наших клинков и глаз. И уже у самого края площади я оглушил попавшегося под руку невысокого, тщедушного дьявола, который с криком бросил в меня одну из последних масок. Закинув его не слишком тяжёлое тело на плечо и оставив на потом изумлённый взгляд ангела, я сделал последний рывок и вырвался из объятий маскарада. И вырвался, вероятно, я один, — Элати даже не предложили этих объятий.

— Так зачем нам этот груз, мастер? — леди требовала от меня законных объяснений.

— А зачем, вообще, берут пленников, крылатая? — я свалил всё ещё оглушённого дьявола на дорогу. — Мне нужна информация.

Маскарад остался не далеко, но позади, погони видно не было, и я решил, что момент для быстрого допроса настал. Тем более, что вопрос у меня был всего лишь один. Несколько сильных ударов по щекам привели сразу застонавшего дьявола в чувство. Я прижал его к земле и сделал своё лицо как можно более грозным. Элати предусмотрительно опустила свой меч на его шею.

— Где лежат ваши мёртвые? — как ни печально это был сейчас единственный момент, который волновал меня.

— Мёртвые? — дьявол испуганно дёрнул головой, вернее попытался дёрнуть, меч ангела надёжно хранил свои рубежи.

— Да, мёртвые, такие же, каким станешь ты через секунду, если не ответишь, — я старался быть убедительным.

— Там! — видимо у меня получилось. — На краю города, всё время прямо.

— Долго идти? — вопрос был уже несколько лишним, но раз вырвался, то вырвался.

— Около часа, — дьявол мелко дрожал, вероятно, проворачивая в голове грустные варианты своих возможных перспектив.

— Отдыхай, — я послал полностью удовлетворившего мой интерес горожанина в очередной незапланированный сон.

— Зачем нам их мёртвые, мастер, — мой шаг был очень быстр, но всё же медленнее ожидаемого вопроса ангела.

— Это же легко, крылатая, — я не оборачивался, — нам нужна лишь одна дорога, и она должна быть честной. А самая честная дорога, это дорога смерти, где бы она ни лежала. Уж ты-то должна была это запомнить. Не так давно это было.

— Кое-что не хочется запоминать, мастер, — похоже, жрица немного оскорбилась. — У меня и так довольно того, что уже нельзя забыть, как бы я этого не желала.

Дальше лишь лёгкий шелест наших шагов вторгался в звенящую тишину. Сумерки опустились на лживые улицы города-маскарада. И одни смотрящие отовсюду маски нарушали воцарившуюся гегемонию ночи. Они снова звали меня. Звали к простому и понятному, к минутам беззаботности, к часам праздности, к годам спокойного сна. Они больше не были злы, эти маски. Более того, они жалели меня, жалели мой вечный путь, мою нескончаемую борьбу. Они хотели помочь, но мог ли я принять эту преграждающую дорогу помощь? Мог ли я отдать им, всё то, ради чего жил и живу сейчас? Мог ли сам стать бездумной маской, за которой уже не будет ничего похожего на стремление. Стремление не к лучшему, но стремление вперёд. Вперёд, и пускай я неправ, но я буду идти, идти и бороться. А маску? Маску я успею надеть всегда, но вот хватит ли у меня после этого сил снять её, я не знал. Может и не хватит. А так я не рисковал даже в молодости.

— А ведь такой мир никогда не умрёт, мастер, — Элати прервала наше затянувшееся молчание, — ведь здесь никогда не будет ни войн, ни излишней ненависти и никаких сомнений.

— Верно, крылатая, — я с трудом отвёл взор от очередной маски, — но разве он нужен? Мир, где всё стоит на месте, где все делают лишь то, что им позволят, где нет места мечтам и дорогам. И разве не придёт когда-нибудь сюда кто-либо менее занятой, чем мы. И если ему хватит сил, разве он не перевернёт это перекрашённое болото.

— Может и перевернёт, — леди неясно усмехнулась, — а может и останется здесь, чтобы забыть всё то, о чём он так долго и так больно мечтал.

Я промолчал. Моя мысль отвлеклась на вероятный финал нашего пути. Мы вышли к границе города. Дома послушно расступились, обнажив полное увядшей травы поле. Мы шли по этому клочку земли и я, увы, не находил никаких признаков местного кладбища. В голову начали лезть коварные мысли об очередном обмане, но вдруг поле закончилось, сменившись бескрайней пропастью. Наверное, ещё полчаса и в полной темноте я бы уже не заметил этой детали пригородного пейзажа. Но, видимо Великое Пламя решило подарить мне несколько искр удачи.

— А вот и их мёртвые, крылатая, — я подошёл к краю обрыва. — Всё верно, если нельзя надеть маску, то надо сделать так, что и надевать её было бы необязательно.

— И это и есть та самая дорога, мастер? — леди несколько неуверенно заглянула в подмигивающую бездну.

— Увы, крылатая, — почему-то я был уверен (наверное, потому, что был всё-таки Хозяином Пути), — бывают и такие дороги.

Я протянул ангелу свою руку. Та, обречённо вздохнув, сжала её холодной ладонью.

— Полетели.

Был маскарад влюбляюще-красивый,

Где сомневался я в огне и ветер врал.

Где масок плен на миг не затихал.

Где голоса — «мы лжём, пока мы живы».

Глава 7. Лабиринт. Часть 3

Ковёр из пожухлой листвы со всей возможной нежностью принял наши рухнувшие тела. Лёгкий ветерок поцеловал горячие лица, трель незнакомой птицы заставила отпустить сжатые до боли руки. Было светло и прохладно, маленький пушистый зверёк изумлённо взирал на нас с толстой морщинистой ветки. Я легко встал, присоединившись к уже поднявшейся Элати. В руках леди вертела подобранную палочку, на губах расцвела скромная улыбка.

— Пока мне нравиться, — леди игриво бросила палочку в зверька и тот, издав короткий писк, исчез под густой кроной невысокого дерева.

— Пока это, увы, не так много, крылатая, — я уже выбирал пути для дальнейшего движения.

Внезапно сбоку раздался прерывающий минутную безмятежность шум. Из леса выскочило крупное, но явно травоядное животное и, мгновенно оглядевшись, устремилось в противоположном от нас направлении. Вслед за лесным зверем из скрывающей листвы выбежали два запыхавшихся дьявола. В руках у каждого из них было по большому, щедро украшенному изящной резьбой луку. Стрелы одновременно сорвались с тугой тетивы и также одновременно и безрезультатно воткнулись в землю.