– Если там Триггер, это конец!

– Все напрасно!

И вдруг из динамика раздался резкий девчачий визг, разрывающий ушные перепонки остротой децибел:

– Тесса-а-а-а-а-а-а-а!

Это визжал Тормунд.

– Тесса-а-а-а-а-а! Транспортники-и-и-и-и!

Я даже вынул наушник из уха, чтобы не оглохнуть от этого хриплого писка.

И вроде Фунчоза всегда был психом, но странным образом его идеи срабатывали в девяноста случаях из ста. И этот тоже можно положить в его копилку.

Тесса посмотрела в сторону распахнутых настежь ворот, где-то там вдалеке она видела Падальщиков, слышала их зов. Она отбросила труп Аль-Махди своим зверятам, которые тотчас же допили все, что в нем осталось, а потом встала точно посреди ангара, вперив взгляд в стремительно отдаляющиеся бронетранспортники. Этот взгляд исподлобья я уже знал: она подключалась к своим детям, видела их глазами, чуяла их носами, слушала их ушами. Мысленно она переносилась за сотни метров от своего местоположения, чтобы подключиться к бесконечному количеству зараженных мозгов.

Я задержал дыхание.

На радаре отразилось что-то невероятное: полчища зараженных на поле перед горой объединились в две плотные группы, возможно, в каждой по несколько сотен особей, и эти две лавины устремились точно к бронетранспортникам. Стремительные потоки накрыли оба автобуса как пожирающее цунами, перевернули их пару раз, словно они были игрушечными. Метал скрежетал, выл, люди, запертые внутри, кричали и рыдали. Из щелей в окнах высунулись автоматные дула – отчаянный жест. Автоматный отпор был бесполезен перед стеной в сотни мускулистых тел, обузданных жаждой и назойливым приказом.

– Посылки под ударом! Повторяю: посылки атакованы! – кричал Джамаль. – Амир, где ты?

Гигантские Стражи под предводительством первого помощника Аль-Махди бежали на помощь автобусам. Зенитные пулеметы на плечах экзоскелетов яростно набросились на зараженную биомассу, облепившую автобусы, как голодные комары. Обстрел снимал зараженных с автобусов слоями, но с противоположной стороны неиссякаемый поток особей подпитывал атаку новым пушечным мясом. Зараженные набрасывались на автобусы, сменяя погибших собратьев, и продолжали долбить в бронированные борта, стекла, пытаясь добраться до аппетитной визжащей начинки.

На помощь Стражам поспевали танки, разворачивая башни и турели, послышались размеренные гулкие удары гранатомета, метавшего в зараженную кучу снаряды, которые разрывались в самой гуще синевато-белесых тел, отчего зараженные свирепели еще больше.

Противостояние накалялось. В оборонительной стене возникли бреши, зараженные все чаще прорывались к ангару с поля.

– Не сходить с позиций!

– Держать строй!

Солдаты кричали друг на друга, но все чаще терялись, выполняя приказы. Построение дивизионов потеряло четкость, оборонительных задачи было слишком много.

Скоординированная атака истощала контролирующую особь. Тесса слабела на глазах: кожа побелела, на лице проступили крупные капли пота, белки глаз вспыхнули красной паутиной разорванных капилляров, она как будто даже похудела и осунулась всего за пять минут.

В какой-то момент особь больше не могла контролировать сотни мозгов одновременно и прервала связь. Орда зараженных, облепивших автобусы, распалась, как будто потеряла связующую их смолу. Один за другим они отпадали от автобусов, как падающие листья по осени. Но атака возымела эффект: борта транспортников были пробиты в нескольких местах, изнутри вырвался лакомый аромат, а потому и без контроля идеальной особи зараженные вновь накинулись на автобусы, пусть и без прежнего единства.

Бронетранспортники были остановлены. Никто не покинул Нойштадт.

Тесса же, выполнив задачу, принялась охотиться на людей в ангаре и с еще большим остервенением набрасывалась на них и разрывала глотки чуть ли не руками, пополняя собственный аккумулятор зарядом.

Никто из солдат Нойштадта так и не понял, что их шансы выиграть в войне резко выросли бы, ликвидируй они королеву-матку. Никто из солдат даже и подумать не мог о том, что среди зараженных есть особь, способная управлять тысячной армией одной лишь силой мысли. Для них Тесса была одной из кровожадных тварей, затерявшейся в хаосе бойни.

Но она не просто затерялась в толпе себе подобных.

Она пряталась.

Особь знала, что обретенную оболочку нельзя терять ни в коем случае.

27 февраля 2071 года. 15:00

Калеб

Я пришел в себя быстрее остальных. Мутация помогала тканям регенерировать, мозг быстрее восстанавливался от контузии. Осознание происходящего пришло через минуту после пробуждения. Я лежал посреди поля в одной из ям, сотворенных огромным потенциалом ракетного снаряда. Метрах в десяти горели останки БМП, причем я не сразу понял, что это мой Аякс – от него остался лишь черный обугленный остов, вокруг которого продолжало бушевать пламя, подпитываемое всем, что могло послужить горючим.

Я привстал на локтях, потом сел, опершись на руки, правая подломилась и я снова упал. Я вытянул вперед руку и увидел раскуроченную культю бионического предплечья: видимо, при взрыве я непроизвольно закрылся искусственной рукой, сила взрывной волны была столь огромной, что рука встретила яростный удар, который снес крепление кисти. Теперь оттуда торчали обугленные подшипники, провода, вытекала гидрожидкость.

Я вновь приподнялся, встал на колени и осмотрелся.

Привычный грохот обстрела где-то всего в полукилометре от меня не усилился, но и не стал тише. Планшет показывает, что я пробыл в отключке около десяти минут, а карта демонстрировала, что мало что изменилось и в самом противостоянии.

Недалеко от горящего остова Аякса я увидел бездыханное тело. Кэмэл. Трое зараженных уже заканчивали свой пир надо его останками. Я надеюсь, что он не успел прийти в себя после взрыва. Я хочу верить, что он умер от длинных клыков и когтей во сне. Я хочу верить, что он – единственный из Маяка, кого я потерял сегодня.

Вдруг я услышал речь.

– Я в порядке… я пристегнут…

В нескольких метрах от меня посреди оторванных частей обшивки БМП лежал Барахлюш. Я медленно пополз к нему. Удивительно, что он до сих пор не стал жертвой стервятников, рыскающих повсюду. А потом когда я увидел его, то понял, почему. Барахлюшу оторвало ноги. Артериальное кровотечение из бедра уносит жизненные соки человека всего за пять-семь минут. Тяжелые элементы брони прижали ноги к земле, останавливая побег крови, но тем лишь удлиняя его страдания. Зараженные обладают развитым чутьем, они не набросятся на умирающую падаль, когда рядом есть источник свежей пищи. Барахлюшем не насытишься.

Я не мог помочь ему. Даже вирионы не смогут. Поражения слишком масштабны.

– О… командир… – тяжело прокряхтел Барахлюш.

– Эй, парень, – произнес я, склонившись над ним, стараясь не смотреть на его ноги.