— Только теперь я поверил, что это ты.

— Врешь, иначе бы не бежал навстречу.

— Я всегда бегу, если вижу красивую женщину. Зачем ты перекрасилась?

— А ты совсем не выглядишь уставшим, — проговорила Катя.

— Ты все такая же молодая и красивая.

— Врешь.

— Почему?

— Я знаю Себе, цену. Переживания еще никого не украшали.

— Только не тебя.

— Я ночь не спала.

— А я спал всю дорогу от Москвы до Питера, сидел за рулем и дремал.

— Боже мой, о чем мы говорим! — воскликнула Катя и шагнула к Илье. Первой обняла его, прижала голову к его груди.

«Это то, о чем я мечтала — подумала женщина. — Но почему же мне так грустно?»

Рука мужчины скользнула по ее волосам, легла на плечо. Илья чуть отстранился и, немного согнувшись, поцеловал ее в губы.

— Только не говори мне, пожалуйста, что всю дорогу мечтал лишь об этом. Не люблю вранья.

— Я мечтал еще и об этом, — Илья подхватил Катю на руки.

— Если бы я сейчас сказала тебе, что все придумала про свои неприятности, сказала бы, что просто захотела тебя увидеть, потому и выдернула из Москвы, ты бы не рассердился?

— Я чувствовал бы себя счастливым.

— К сожалению, это не так.

— Я знаю. — Илья бережно поставил Катю на асфальт и, взяв за руки, пристально посмотрел ей в глаза. — Давай, выкладывай, что у тебя случилось?

— Вот, так всегда, — вздохнула Катя, — только размечтаешься, только поцелуешься и на тебе, вновь проза жизни. Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Ты слыхал об убийстве Малютина?

— Даже понятия не имею, кто он такой.

— Ты что, телевизор не смотришь?

— Смотрю иногда, но компьютер заменил мне многое в жизни, — и тут же Илья торопливо добавил, — кроме тебя, конечно.

— Да уж, компьютер вряд ли заменит женщину. Только не подумай, что я полная дура и выдумала черт знает что.

Для начала могу тебе сказать, что за мной охотится ФСБ, что вчера я была на волосок от смерти.

— Мне трудно в это поверить.

— Сейчас ты все увидишь и поверишь. Вот тогда и раскаешься, что приехал ко мне, но будет уже поздно. Ты, Илья, человек жалостливый, ты, наверное, жалеешь даже помойных котов и бродячих собак.

— Придется тебе помочь быть поосторожнее в сравнениях.

— Себя я могу называть как угодно.

Катя полезла в сумочку, вытащила фотографии и одну за другой по очереди показала Илье. Сперва Ершова еще как-то пыталась связно излагать свою историю, в которой переплелось все — и чеченцы, и майор из Дагестана, и Лилька со своим ухажером-работодателем. Но потом сообразила, что от этого ее рассказ делается только более путаным, и стала говорить отрывками, перескакивая с темы на тему, больше полагаясь на чувства, на эмоции, чем на разум.

Илья уже не только слушал, но и переспрашивал, уточнял. Через полчаса Кате показалось, что ее друг знает о событиях в Питере больше, чем она сама.

— Ну вот, в общем-то, и все, — растерянно произнесла Катя, рассказав о том, как провела ночь в музыкальном клубе. — Если ты не стал меня ненавидеть после этого, то скажи что-нибудь.

— Катя, ненавидеть тебя невозможно.

— Что ж, постараюсь тебе поверить.

— В твоих рассуждениях есть логика, — осторожно признался Илья, хотя самой Кате так не казалось. — Но это только на первый взгляд. На самом же деле, по-моему, ты во многом ошибаешься.

— В чем же? Ты учти, я ничего не приврала, меня в самом деле хотели убить, и я лишь чудом осталась жива.

— В этом я и не сомневаюсь. Но знаешь. Катя, я счастлив по-своему.

— Почему?

— Не случись несчастье, ты бы не позвонила мне.

— Как мало тебе надо, — возмутилась Ершова, — сказал бы, так я бы тебе каждый день звонила и из Грозного, и из Питера. Увидела бы телефонный автомат и сразу: Илья, привет, бросай все и приезжай.

— Ты мне первому позвонила?

Катя посмотрела в глаза Ильи и поняла, это будет слишком жестоко сказать, что первому она позвонила Варламу, а не Илье:

— Конечно же, тебе.

— Пошли в машину, мне надо немного подумать.

— Думай не думай, ничего уже не изменишь.

— В этой жизни все можно изменить.

Илья сел за руль. Катя устроилась рядом. В машине было теплее, чем на улице, хотя мотор и не работал, но утреннее солнце уже нагрело салон. Кате сделалось хорошо, тепло, уютно. Наконец, впервые за последние дни кто-то думал за нее. Ей казалось, что Илья дремлет. Он сидел, запрокинув голову, прикрыв глаза, и чуть заметно шевелил губами.

— Ты что-то говоришь? — проворковала Катя, опуская голову ему на плечо.

— Я бы хотел ответить тебе, что повторяю твое имя, но это будет не правдой.

— Иногда вымысел лучше правды.

— Тогда я повторяю: Катя, Катя…

— И тебе становится от этого легче?

— Легче мне станет, когда ты окажешься в безопасности.

— Меня утешает хотя бы то, что ты мне поверил.

— Честно говоря, мало найдется в мире людей, которые поверят в твой бред.

— К сожалению, — вздохнула Ершова.

— Кажется, я сообразил, что можно предпринять, — Илья резко открыл глаза и взялся за руль.

— Это лишь кажется, — ответила Катя, с неудовольствием покидая уже пригретое место на груди у мужчины. — Я ни на что не надеюсь. Просто хотела увидеть тебя перед смертью, — то ли в шутку, то ли всерьез сказала Катя.

— Одно дело поверить, другое — получить подтверждение.

— Ты о чем?

— Твои догадки логичны, но не обязательно правильны. Если каждое твое предположение будет подтверждено, как говорится, из независимых источников, значит, ты права.

— Ты что, предлагаешь заявиться в ФСБ и мило поинтересоваться, не разыскивают ли они меня?

— Твой ход не лишен смысла. Именно это я и собираюсь сейчас сделать.

— Я никуда не пойду, — Катя схватилась за ручку дверки, но вспомнив добитое такси, замерла.

— По сути, я предлагаю сделать то же самое, но более аккуратно.

— Илья, не был бы ты моей последней надеждой, я послала бы тебя к черту.

— У тебя есть другие планы?

— Я пока и твоих не знаю, но готова согласиться.

— Подожди меня в машине пару минут, я позвоню.