Приули можно назвать скорее не политологом, а моралистом. Поражение Венеции при Аньяделло он считал наказанием за грехи венецианской знати. Он подробно перечислял эти грехи: высокомерие, проволочки, неверие в правосудие, нарушение присяги, управление церковными приходами, распутство в монастырях, содомия, женственность в одежде, любовь к роскоши и сладострастию. Правда, будучи банкиром, он не упомянул о таком грехе, как ростовщичество. Не одному Приули казалось, что Бог наказывает Венецию за грехи. В июне сенат принял более суровые законы, охраняющие добродетель монахинь. Дабы умиротворить гнев Господень, патриарх приказал поститься не только по пятницам, но и по средам и субботам.

Когда папа Юлий II отлучил Венецию от церкви, городские власти просто запретили публиковать папскую буллу, а венецианские священники ей не повиновались. Но сдача одного города за другим после поражения при Аньяделло поколебала уверенность венецианцев и привела ее правителей в замешательство. Они тут же отказались от апулийских морских портов в пользу короля Испании и начали делать предложения папе и императору Священной Римской империи, стараясь расколоть Камбрейскую лигу. Некоторые сенаторы всерьез обсуждали вопрос о том, не призвать ли на помощь турок!

Настроение венецианцев поднялось в июле, когда начали поступать сообщения о том, что простой народ в утраченных владениях восстает против захватчиков. В отличие от высших классов крестьяне и ремесленники были вполне довольны правлением Венеции, а зверства французских и германских солдат побуждали их к мятежам. Венецианцы снова собрали армию в Местре и Тревизо под командованием пылкого Андреа Гритти, комиссара, сопровождавшего армию. Гритти оказался более решительным, чем кондотьер граф Питильяно; ему удалось сплотить побежденные войска. Благодаря же экстренным мерам, принятым Советом десяти, на монетном дворе стали чеканить больше денег для отправки в военный лагерь, что также помогло удержать вместе остатки армии. Так как обычные налоги или займы невозможно было собрать достаточно быстро, тем, кто соглашался открыть сундуки и принести монеты или отдать в переплавку фамильные драгоценности и столовое серебро, обещали специальные премии. По приказу отца Джироламо Приули также отнес на монетный двор фамильное серебро. Такими способами удалось собрать от 120 до 200 тысяч дукатов. В дополнение к профессиональной армии объявили своего рода всеобщую мобилизацию в миниатюре, напоминавшую о самых мрачных днях войны за Кьоджу. Призыв нашел патриотический отклик в самой Венеции и в других городах на побережье лагуны. Военные действия происходили совсем рядом, на сей раз целью была Падуя. Вечером накануне 17 июля в каналы пришли баржи, переполненные вооруженными людьми. В то же время все выходы из лагуны охранялись, чтобы вести о приготовлениях не дошли до Падуи. На следующий день рекруты из Венеции влились в состав армии, которую Гритти привел из Тревизо. Падую отвоевали. Сторонники Венеции в Падуе стояли на стенах и кричали: «Марко, Марко!»

Отвоеванную Падую пришлось снова защищать против нападения императора Священной Римской империи, который привез самую современную на то время артиллерию. Наемники и венецианские добровольцы, которые прибыли из Венеции на помощь Андреа Гритти, успешно защищались. Тем временем папа и король Испании переметнулись на другую сторону. Война вылилась в попытку вытеснить французов. Когда это удалось, Венеция также сменила союзников и заключила перемирие с Францией, чтобы вернуть Брешию и Верону. В 1516 году, через семь лет войны, в которой многие города были разграблены, а деревни сожжены, Венеция получила назад почти все материковые территории, которые она захватила 100 лет назад.

В последующих Итальянских войнах Венеция привлекала армию осторожно, для защиты собственной территории, а после 1529 года успешно придерживалась политики нейтралитета. С помощью дипломатии, как и силой оружия, она защищалась против монархов эпохи Возрождения, которые грабили и захватывали остальную Италию, но надежды на то, что Венеция станет властвовать над всей Италией, больше не было.

Тем временем Венеция как морская держава также теряла превосходство. Османская империя и Испания наращивали свое присутствие в Средиземном море. В 1470 и 1499–1500 годах турки использовали флот в качестве придатка к сухопутным силам, в конце военных действий его распускали. В начале же XVI века они начали довольно регулярно патрулировать Эгейское море, охраняя его от крестоносцев и пиратов. Еще одним шагом в превращении Оттоманской империи в морскую державу стало завоевание в 1517 году Сирии и Египта. Затем, в 1522 году, последовал захват Родоса, после чего рыцари Ордена святого Иоанна (госпитальеры) были вытеснены из Эгейского моря. Пираты побережья Варварии объединились под руководством урожденного грека, рыжебородого Хайреддина, который в 1529 году захватил Алжир. С такими приобретениями Османская империя стала владеть почти всем средиземноморским побережьем, от Албании до Марокко. Даже при лучшем руководстве Венеция не могла надеяться в одиночку сравнять свои флотилии с теми, что имелись в распоряжении Оттоманской империи.

В те годы туркам способен был противостоять лишь объединенный флот Испании и Габсбургов. После того как испанцы захватили Сицилию, сила испанского флота частично зависела от итальянских судов и итальянских моряков. Их количество выросло после 1501–1503 годов, когда Испания завоевала Неаполь, а также после 1509 года, когда она отобрала у Венеции порты в Апулии. Когда на испанский престол взошел Карл V из династии Габсбургов, он объединил испанскую мощь с той моральной властью, какой пользовался в Италии император Священной Римской империи. Карл вспомнил о своих притязаниях на Милан и призвал подкрепления из Германии и Нидерландов. Он был поистине интернациональным правителем, считавшим себя владыкой всей христианской Европы. Более того, он заручился поддержкой многих видных людей из разных стран. Для командования флотом он переманил у французов Андреа Дориа, который привел с собой генуэзские корабли. Вместе с военно-морскими силами Испании, дополненными флотилиями со всей Италии, кроме Венеции, Карл в 1535 году сумел направить против Туниса самый мощный флот, который когда-либо собирался в Средиземноморье. В войне против Северной Африки Карл пользовался всемерной поддержкой испанцев, так как Испания, после завоевания Гранады, вторглась в Северную Африку и удерживала там несколько городов. Взяв Тунис, Карл передал его мусульманскому правителю, который согласился стать его вассалом. Примерно в то же время он пригласил на Мальту рыцарей-иоаннитов, изгнанных с Родоса.

Теснимая Оттоманской империей и Испанией, Венеция год за годом увеличивала свои флотилии. Но она не способна была вести войну против соседей. На море, как и на суше, она больше полагалась на поддержание политического равновесия. Важнейшая роль в этой игре отводилась Франции, самому богатому и многонаселенному королевству христианского мира. Если бы не Франция, извечная противница Карла, силы императора в Италии и на западе Средиземноморья были бы подавляющими. После того как войска Карла захватили все итальянские государства, кроме Венеции, а в 1527 году даже ограбили Рим, Венеция остерегалась вступать в союз с императором, чтобы не укреплять его силы. С другой стороны, республика не хотела и вступать в союз против Карла, вполне способного уничтожить Венецию. Турки открыто угрожали существованию венецианской колониальной империи; Карл и Испания косвенно угрожали ее независимости. Поэтому Венеция нуждалась в союзе с Францией против Испании и одновременно – в союзе с Испанией против турок. Такое равновесие Венеция поддерживала до конца века настолько искусно, что после 1529 года принимала участие всего в двух войнах, причем обе были краткими и обе велись на море. В них Венеция выступала в союзе с Испанией и Габсбургами против турок. В обеих войнах Венеции пришлось координировать действия с христианской лигой, в которой в 1537–1540 годах доминировал Карл V, а в 1570–1573 годах – Филипп II, сын и преемник Карла на испанском престоле. В первой из двух войн объединенным христианским флотом командовал Андреа Дориа. Христиане пережили унизительное поражение в битве при Превезе, когда Дориа в решительный момент велел отступать. Дело в том, что император отдал тайный приказ, запрещавший Дориа принимать бой, если тот не был совершенно уверен в победе. В то время, буквально накануне сражения, Карл вел переговоры с турецким флотоводцем Хайреддином, надеясь переманить его на свою сторону. Император хотел укрепить свое положение в Северной Африке, но вовсе не собирался усиливать позицию Венеции в греческих водах. Ему не нужны были соперники в Италии. Его намерения и ненадежность Дориа как союзника были настолько ясны, что в 1540 году Венеция заключила сепаратный мир с турками. Война не способствовала поднятию ее престижа из-за отступления у Превезы и последующей потери последних владений венецианских аристократов на островах Эгейского моря к северу от Крита.