столу, взяла блюдо со стала и резко кинула им в мужчину. Следом полетела бутылка и кубок.

— Стакан с водой предлагаю оставить. Ты еще захочешь пить.

— Убирайся! — прокричала гневно Леда.

— Как скажешь. И не пытайся выбраться. Ты, конечно, и так почти без энергии эфира. Этот феномен, я, кстати, еще не разгадал. Но обязательно узнай. Но так даже лучше. Нам двоим хватит сильного меня. А… о чем я говорил? Точно. В твоих цепях известь от горгон, она подавляет энергию эфира, также, дверь тоже защищена. Тебе не выйти. Лучше успокойся, попей и ложись спать. Утро вечера мудренее.

— Ты же сказал сейчас рассвет?

— Да, но фраза красивая. Ты после энергетического удара не восполнила физические силы. Поэтому лучше поспать. Еду новую я принесу попозже. А ты полежи, подумай. Все равно выбора у тебя нет.

Он подошел к Леде и поцеловал ее в щеку. Девушка резко отпрянула, при этом замахиваясь руками для удара. Но Нереус усадил ее на кровать прижав руки к телу. Он был сильнее. Провел языком по ее губам. Леда попыталась его укусить, но он вывернулся и резко ушел к двери.

— Пока, любимая.

— Провались ты! — прошипела она от унижения и бессилия и в слезах забралась с ногами на кровать, чтоб оплакивать свою долю.

***

На Заре Зарождения

— Я не ослышался?

Его шепот был подобен ветру. Леда все еще боялась убрать руки от лица, она хотела спрятаться, убежать. Ну как⁈ Как она могла такое спросить?

— Леда, посмотри на меня.

— Нет. — она почти пискнула.

— Леда… — он шептал, почти молил.

Она потрясла головой, не убирая руки от лица.

— Эх, ты.

Он подхватил ее на руки и куда-то понес, ничего не говоря. Леда отняла руки от лица, но уткнулась в шею и боялась поднять глаза на него, смущаясь еще больше от того, что выше пояса он был обнажен, и она была прижата к голому торсу.

Сердце Софоса стучало как сумасшедшее. Ему было очень странно и непривычно видеть такую притихшую девушку, которая казалось ничего не могла смутиться. Он хотел очень что-нибудь сказать, успокоить, развеселить. Но нужно было добраться до моря, сесть и спокойно поговорить. А не так на ходу.

Через пятнадцать минут они вышли на пляж. Брюнет усадил девушку на песок, и та тут же отвернулась, закрыв волосами половину лица. Он тяжело вздохнул и из узелка достал свою рубаху, пытаясь ее расстелить как сидение. Снова подошел к Леде, взял ее на руки и усадил на рубашку.

Девушка сидела, опустив голову в колени. Софос аккуратно протянул к ней руку, и она вздрогнула, подняв на него только глаза, но не лицо. Получилось, что смотрела прямо исподлобья. Взгляд Софоса был мягкий, но слегка печальный.

Леда смотрела, не отрываясь и молчала, часто моргая. Софос аккуратно подвинулся ближе, чувствуя, как она вздрагивает при каждом его приближении. Снова поднес руку ближе к ее лицу и аккуратно завел руку под подбородок, подняв ее лицо, мягко заставляя смотреть на себя.

Сердце Леды бешено трепыхалось, словно маленькая птичка, хлопающая своими крыльями. Она сидела и ругала свое глупое сердце.

Софос провел второй рукой по щеке, поглаживая, проходясь легкой лаской за ухом.

— Ты хочешь услышать свой ответ на вопрос? — тихо спросил он.

Она закусила язык и щеки и заставляя себя не отводить взгляда слегка кивнула.

— Я не очень хотел бы увидеть тебя раздетой сегодня в лесу. Ведь это была бы не ты, не твой поступок. Да и вдруг ты бы поранилась еще сильнее. Мне бы пришлось тогда тебе каждый вечер смазывать ноги тебе заживляющей мазью. Хотя… не думай, что я был бы против.

— Не совсем понимаю. — прошептала девушка и сощурила глаза.

Софос провел рукой по ее плечу, поглаживая, успокаивая и придвигаясь еще ближе. Казалось его лицо нависло над ее.

— Я бы очень хотел увидеть тебя обнаженной, но точно не в лесу, сбитую с ног в погоне за мной. Я бы хотел видеть тебя в спальне, разнеженную и расслабленную. Я хочу видеть тебя одетой и раздетой одинаково сильно, сильнее никого видеть никогда не хотел за всю свою жизнь. И хочу видеть лишь тебя одну.

Лицо блондинки просветлело, и она глупо улыбнулась, спазм в груди стал уходить, с плеч как будто сняли груз, а сердце продолжило биться быстро, но уже не тревогой, а радостью и нежностью. Она чуть приблизила свое лицо и почти прошептала губы в губы.

— Значит ли это… — ее полушепот.

— Мое сердце навеки твое, как и моя душа и мое тело. Вся моя жизнь отныне твоя.

Она выдохнула и прикрыла глаза. А Софос зарылся руками в ее волосы и приник к ее губам. Он прижимал ее к себе жадно, вдыхал и трепетно при этом дрожал перед ней. Этот поцелуй был как новое рождение, как самый яркий рассвет над морем, освящающим сердце. Если бы Леда стояла, он готов был опуститься на колени, расцеловывая каждую клеточку ее тела.

Леда отвечала на поцелуй страстно, сладко, отзывчиво. Все ее тело отзывалось и тянулось на встречу, вжимаясь в Софоса. Она провела по его плечам. То сжимала, то поглаживала. Из Софоса вышел легкий стон, он спустился ниже, уже продолжая осыпать поцелуями шею, а Леда откинула голову назад, периодически вздыхая, вперемешку с легкими полу стонами.

Это было так жарко, так тесно и то же время так естественно. Ощущать его губы на своих нежных местах, его руки, сжимающие ее крепко, но бережно. Леда запустила свою руку в его волосы, наслаждаясь тем какие они мягкие. И внутри были сняты все запреты ушло все смущение. Она чувствовала, что она может так делать, трогать его, отдаваться ему. Он принадлежит ей, а она ему.

Софос то тяжело дышал в шею, то начал осыпать маленькими легкими поцелуями ее лицо, горло и ключицы. Руки его прошлись по талии, мягко, но слегка властно, сжимая ее ребра и немного грудь. У него совсем заныло тело. Он приказывал себе остановиться и не мог. Потому что в его руках была Леда. Мягкая, тоненькая, с невероятным фруктово-соленым ароматом, с отзывчивыми губами, нежной кожей, которая так маняще вздыхает в ответ на его прикосновения. Дороже нее такой завораживающей никого нет.

Леда уже сама спустила верх платья, и он повис ниже талии, оголив ее грудь. Губы Софоса и ресницы подрагивали, руки аккуратно прикоснулись к белым аккуратным, но налитым полушариям, и он увидел, как у нее опустилась вниз губа в безмолвном выдохе. Он