– Не пытайтесь… увести… тему разговора… в другую… сторону, – отчётливо произнёс он, нарочито отделяя слова друг от друга заметными паузами. – Я должен знать, куда отправился этот человек, после того как сбежал, Фернард, и вы мне это скажете.

Адъютант растерянно откинулся назад. Падающий со стороны витражного окна яркий дневной свет нестерпимо сильно давил ему на глаза и, отражаясь от кристальной белизны всего кабинета, заставлял его чувствовать себя ужасно подавленным. И во всём этом удручающем величии перед его глазами постоянно маячила тёмная голова Коско, которая буквально принуждала Фернарда обращать на себя внимание. Терзая его измученную душу, словно голодный пёс, начальник секретной службы ловко доставал из его головы нужные факты и перекручивал их так, что у Фернарда не оставалось и малейшего упрёка против тех действий, что осуществляла корона, возлагавшая как можно больше вины на самого адъютанта.

– Поднимитесь с колен уже! – наконец с отвращением скомандовал ему Коско, глядя на то, как беспомощно ведёт себя Фернард. – Посмотрите на себя, как вы выглядите?! Фи!

Поспешно вынув из кармана расписной платок, начальник секретной службы прикрыл им нос и подошёл к поднявшемуся адъютанту на расстояние вытянутой руки. От накатившей на него волны стыда Фернард прикрыл лицо ладонью и подался назад. Один из самых больших конфузов в его жизни вот-вот грозил перерасти в нечто большее.

– Простите… Простите… Я не хотел… Я ни за что бы не посмел появиться в приличном обществе в таком неподобающем виде, – тихо заговорил с ним адъютант, почувствовав себя настоящим ничтожеством.

– Мда, это уж слишком, – отозвался в его сторону циничным тоном Коско. – А теперь, Фернард, начните с самого начала. Расскажите мне всё об этом психопате, Гортере Устене. И как только вы это сделаете, я обещаю, что дам вам возможность помыться и побриться, честное слово.

Как-никак, ему теперь присвоен пятый уровень опасности. Точно такой же, как и тем террористам, за которыми он должен был охотиться – как иронично, вы не находите?

Перемешивая угли кривой палкой, Гортер сидел на краю небольшого оврага и поминутно всматривался в темноту лесной ночи. Рядом с ним виднелся самодельный шалаш, накрытый еловыми ветками и нависавший над очертаниями соседних берёз, словно дикий лесной зверь, притаившийся в тени своего укромного лежбища. На двух высоких распорках, срезанных следопытом ещё к вечеру, сушился его кожаный доспех, многочисленные пряжки которого были расстегнуты и оттого тихонько побрякивали в порывах налетавшего ветерка, что очень гармонично вписывалось в приглушённые звуки, исходящие от леса, давая Гортеру шанс хорошенько обдумать свои планы. Возле его сапог валялись объедки недавно приготовленной мелкой дичи, а в специально заготовленной плетёнке на дереве виднелась ещё одна – оставленная им на завтра. Чуть поодаль от этого дерева в расправленном виде лежал его сегодняшний плащ, свитый из нитей старой дырявой сетки, которую он случайно нашёл на местной свалке, и огромного количества искусно прикрепленных к ней листьев и колосков полевых трав, собранных им затем по дороге. Раскачивающиеся кроны деревьев создавали вокруг Гортера постоянно движущуюся картину леса, которая выглядела довольно пугающе для каждого, кто не привык ночевать в лесу, однако для следопыта она являла собой лишь образ родного дома.

Заготовив с вечера пару надёжных сюрпризов для своего неприятеля, он специально расположился в этом месте так, чтобы как можно дольше оставаться незаметным для чужих глаз, после чего перешёл к расфасовке припасов и розжигу огня, дым от которого оказался надёжно укрыт среди стволов могучих сосен, окружавших его овраг со всех сторон.

Сегодня Гортеру удалось избежать очередной неуклюжей облавы, оставив своих преследователей с западной стороны леса и заманив их по ложному следу до края небольшого болота, на которое он набрёл сам ещё за день до этого, подстрелив там двух молодых уток. И всё же за последние дни он не смог прочесать и половины окрестных границ, растянув осмотр старых полевых вырубок почти до бесконечности. Разум подсказывал следопыту, что он ищет совсем не там, но в порывах своей холодной проницательности ему порой было сложно оторваться от нового места, и Гортер продолжал обыскивать его до тех пор, пока его поиски не срывались из-за нового отряда магусов, посланных по его душу в лес. «Ищейки, которые ищут ищейку…» – мрачно ухмыльнулся про себя следопыт и придвинулся к костру.

Вскоре по его лицу и рукам запрыгали еле заметные капельки моросящего дождя. «Вот чёрт, опять! Только след пропадает!» – недовольно пожаловался на погоду Гортер и принялся снимать с распорок свой доспех. Подняв его над головой, он резво скакнул к своему шалашу и, сложив доспех в дальнем его углу, вернулся обратно к костру. В его руке уже виднелась маленькая складная лопатка, которую Гортер нашёл недавно в одной из оставленных сторожек, расположенных на севере, и, разбросав сапогом горящие угли, он аккуратно загрёб этой лопаткой большую часть костра, после чего осторожно перенёс его содержимое к специально выложенному камнями месту, располагавшемуся в самом центре его шалаша. Коснувшись сухого трута, раскалённые угли быстро вспыхнули, осветив изнутри вместилище шалаша бледно-бордовым цветом и растянув седую полоску дыма, которая тотчас же устремилась к большому отверстию, оставленному Гортером в крыше своего временного убежища специально для этой цели. Убедившись, что его вытяжка заработала как надо, следопыт быстро оглядел поляну в поисках забытых вещей и, сняв с дерева свою плетёнку с дичью, поспешил, наконец, укрыться сам, оставив последние угли костра тихо шипеть под каплями ночного дождя.

Зарывшись в холодные пологи тяжёлого кафтана, снятого им с трупа одного из своих преследователей, Гортер уселся в самом дальнем углу для того, чтобы как следует подготовить это место ко сну. Расстелив еловые ветки по диагонали, он осторожно положил на них свой доспех и стал прилаживать к нему остатки своей затейливой амуниции, не забывая время от времени поглядывать наружу. Занимаясь привычным делом, следопыт не переставал думать о грядущем, сопоставляя в голове полученные факты и рисуя перед собой мысленные карты местности, однако вскоре его глаза начали слипаться, и Гортеру пришлось отложить это дело. Пристегнув доспех к своему рюкзаку, он прислонил его к стенке шалаша и осторожно облокотился на него, взяв в руки лук и подтянув поближе свой слегка промокший колчан. «Завтра нужно будет сходить на тот дальний перевал, который я видел два дня назад, пробираясь у восточной стороны замка», – решил про себя Гортер и, поджав под кафтан холодные колени, медленно погрузился в непродолжительную дремоту, которая вскоре сменилась его обычным чутким сном.

Проснувшись на заре, следопыт с облегчением для себя обнаружил, что дождь уже успел закончиться, а всю округу заливало ярко-жёлтое зарево, лучившееся теплотой подступающего лета. И хотя его источник был непродолжительным, такая резкая смена погоды не могла не обрадовать Гортера, придав ему новых сил и озарив собой те мрачные настроения, что охватили его душу в последние дни. Быстро собрав свои вещи, он основательно похлопотал над внешним видом своего лагеря, развалив шалаш на части и прикрыв его остатками все подозрительные следы, оставшиеся на поляне, после чего надел на плечи свой доспех и, перекинув за спину остальные вещи, отправился к пределам здешних высоких сосен, выискивая впереди знакомые ориентиры.