шестнадцать. Он вытянулся на голову и стал сильнее, но бабушку все равно не устраивал. Поэтому сегодня так и остался сидеть под деревом, дожидаясь темноты. Ночью можно украсть у кого-нибудь в саду последние предзимние яблоки. По пути Андре заприметил одно очень даже привлекательное дерево.

Возвращались Вейраны в обратном порядке: сначала задумчивая мадам Анжела, потом радостные мальчишки и, наконец, отец. Граф хмурился и поглядывал на небо. Да уж, наверное, будет дождь. Тогда Андре поднялся и пошел прочь, не оглядываясь.

Идти было долго. Сначала по широким улицам центрального округа, затем – через мост и по узеньким переулкам до родного дома. Уже подходя к крыльцу, вспомнил, что забыл о яблоках. Зато бабушка поджидала у двери.

– Ты где шлялся весь день? – рявкнула на него, вытирая руки о передник. – Я уже думала, тебя крысы сожрали.

– Зачем? – тихо спросил Андре, снимая куртку.

– Зачем – что? – не поняла бабуля.

– Крысам меня жрать.

– И то верно, потравятся еще. Кто вас, магов, знает. Была бы Лианка обычной, как Каришка, глядишь, и прожила бы дольше. А то все: магия, магия. За последние мои деньги книженцию себе купила, читала все.

– И где книга? – спросил Андре, присаживаясь к огню и понимая, что замерз.

– Сожгла я её, когда та померла. Топить в зиму было нечем. Бери суп, холодный уже, ну, нечего бродить было, дубина.

Андре кивнул. Есть не хотелось. Хотелось реветь от жалости к себе. Еще больше – стать великим магом и доказать бабуле, а может, и отцу, что и от него будет толк. И противной тетке Каришке, которая, пока бабушка не видела, плевала в его сторону. Но как можно стать магом, если он читать и считать учился сам, а больше ничего и не знал? Иногда брал у соседей книги, но там было все путано. А на учителя денег не нашлось, точнее, бабушка просто не хотела зря тратиться.

– Не хватало еще, чтобы по улице поползли слухи, что ты такой же ненормальный, как мать твоя, – грозила бабушка. – Сиди дома, хватит шастать.

– Почему ненормальный? – спрашивал Андре.

– Потому, что нормальные с магистрами не шляются и в подоле не приносят. А ты не зыркай на меня. Ишь глазищи какие! Проклянешь еще ненароком.

Андре и боялся – проклясть, хотя искры с пальцев срывались то темные, то светлые. Что это означает, он понятия не имел. Бабушка тоже, поэтому и боялась.

– Поел? Тарелку мой, – скомандовала бабуля. – И ложись уже, губы синие от холода. Где только бродишь-то? Раз есть время шастать, лучше бы работенку какую нашел.

– Найду.

– Да кто тебя возьмет-то, убогий? Взглянуть страшно. Того и гляди ветром снесет. Видно, в папашу, Лианка такой не была. Та росла кровь с молоком. А ты? Черный, худющий. Сразу видно, что маг.

«Сразу видно, что маг». Значит, проклят, по мнению бабушки. Андре сполоснул тарелку в бадье на улице и вернулся в дом, забрался на лежанку у печи и закрыл глаза. Бабушка еще бродила по дому. Сквозь первый подступающий сон он слышал, как она вздыхает и гладит его по голове. Значит, любит. Или просто жалеет?

Интересно, а если бы он все-таки подошел к кому-то из Вейранов, что бы ему сказали? Что сказал бы его отец? Может, хотя бы объяснил, что делать с его странным даром? Если бы снизошел до объяснений. Но Андре знал, что не попытается. Он давно для себя это решил. Сложно не понять, что он там не нужен. И бабушке, по большому счету, легче было бы без него. Меньше ртов кормить, она сама так говорила. Только где он тогда нужен?

* * *

Анжела Вейран

Приличий надо придерживаться. Когда вспоминала об этом, хотелось уехать в замок Вейран, где никому не было дела до соседей, ведущих замкнутый образ жизни. Но в столице царили свои правила, поэтому следующим вечером я сидела в гостиной одной из заклятых подруг и вела разговоры ни о чем. Мыслями, конечно, оставалась дома. Вик должен был вернуться со службы поздно, Фил там один, хоть и под присмотром целой оравы слуг, а я здесь, слушаю, как супруг мадам Косиль танцевал на минувшем балу с совсем другой мадам. Можно подумать, это кому-то интересно.

Цветник собрался тот еще. Всего восемь барышень, все давно замужем, но это не мешало им перемывать косточки чужим мужьям. Хозяйка дома, Изабель, смотрела на нас свысока. Еще бы, её супруг был обласкан милостью магистрата и занимал высокий пост при магистре Таймусе. К самому магистру я относилась неплохо. Вик говорил, что он искренне заинтересован в том, чтобы в Гарандии царил порядок. Но в то же время прекрасно знала, что ни Таймус, ни Верхард не мешали Тейнеру творить свои злодеяния. Да, маги давно перестали пропадать. Но разве это что-то значит? Может быть, то, что убийца стал лучше скрывать следы? Или накопил столько чужой магии, что больше не надо.

– Нет, вы представляете? – вышла на новый круг повествования хозяйка дома. – И это приличная женщина, мать троих детей, а все туда же.

Кажется, я упустила, о ком мы теперь говорим. О любовнице Косиля, что ли?

– Графиня Вейран, вы сегодня так молчаливы, – обратилась ко мне баронесса Милфорд. – Надеюсь, у вас дома все благополучно?

– Да, все хорошо, – ответила я. – Хотела вечером начать новую вышивку, обдумываю узоры.

– А мы уже подумали, что у графа Виктора появился счастливый соперник, – захихикали почтенные женщины.

– Поверьте, моему супругу это не грозит.

– В том-то и проблема, – снова вмешалась баронесса. – Иногда мужьям полезно немного поревновать, иначе они забывают, что жена – не собственность. Вот все мы знаем, что ваш супруг, графиня, пропадает на службе днем и ночью. Неужели вам не хочется капельку внимания?

Разговор начинал откровенно злить.

– Мне хватает внимания Виктора, – ответила я. – Более того, у меня двое сыновей, так что мой собственный день так же расписан по минутам, как и день моего супруга.

– Ой, для этого есть гувернеры, – отмахнулась баронесса. – Иначе можно сойти с ума. Не понимаю, что женщины находят в воспитании детей?

Понятно, камень в мой огород.

– Я хочу, чтобы мои дети выросли достойными людьми, – ответила я. – Одними стараниями гувернеров этого не добиться.

– Мой муж говорит точно так же, – вздохнула баронесса Лерьер. – А я не понимаю, в чем проблема. Полина и под присмотром мамушек растет хорошей и приличной девочкой. Совсем не обязательно над ней трястись.

– Каждому свое, баронесса, – ответила я. – Каждому свое.

Странно, почему такие достойные мужчины, как Демиан Лерьер, женятся на таких