Земле нам приходилось ежечасно отстаивать своё достоинство, и посмотрите: здесь начинается то же самое!

Эти слова уже вызвали полуистерический хохот у большинства дорстаунцев. Браун уловил перемену настроения и хотел было вновь обратиться к горожанам с призывом выйти из города, как раздался голос Литтл Чака, цифровой копии Большого Грубера.

— Друзья, давайте не будем больше сотрясать воздух, …а просто сложим оружие и выйдем из города! Всё будет хорошо, я уверен! Этот русский не причинит нам вреда!

Сказал — и просто пошёл к выходу. За ним поспешила Эмма, потом — Браун и Кейт, следом потихонечку потянулись женщины, за женщинами — их мужья и скоро в ратуше не осталось никого. А о произошедшем напоминали лишь чёрные силуэты винтовок и автоматов, брошенных на пол.

2

Тестер так долго ждал появления в воротах Дорстауна хоть кого-нибудь, что по-настоящему устал. Когда все мыслимые и немыслимые сроки выполнения его требований давно прошли, Тестер решил напомнить о себе и тремя-четырьмя выстрелами из делейтора сжёг ворота. Бесполезно, никакой реакции. Тогда Тестер решил, подобравшись поближе, шмальнуть по какому-нибудь дому: уж этого-то «намёка» не понять будет трудно! Хорошо, однако, что подождал немного: через семь-десять минут из города (не очень удивляясь отсутствию ворот) вышел собственной персоной Чарльз Грубер, а за ним потянулась жидкая цепочка трясущихся от страха горожан. Все они пристально вглядывались в придорожные кусты, стараясь разглядеть в них наглого русского бандита. Но Тестер хорошо замаскировался и, лежа на еловых ветках, через прицел делейтора, тщательно считал выходящих из ворот людей.

Кейт назвала ему точную цифру: пятьдесят четыре человека жило в Дорстауне. Когда пятьдесят третий житель (это был Шелдон Вульф) вышел из ворот и расположился на живописной поляне, что была по ту сторону дороги, Тестер вновь увидел Кейт. Она махала ему рукой и делала знаки, что, мол, всё: все жители вышли, город свободен.

У Тестера вдруг ёкнуло в груди: предстоял очень опасный манёвр — он должен был покинуть своё убежище и пару сотен метров пройти совершенно открыто по дороге. Если в городе остался хотя бы один «чистильщик» с делейтором, Тестеру долго не жить: мишенью он будет просто идеальной! Он медлил, а Кейт махала руками и звала. Ещё раз осмотрев городскую стену и придорожную рощицу около поляны, Тестер отметил там массу мест, где снайпер мог великолепно устроиться и стрелять оттуда с высшим комфортом, оставаясь при этом совершенно невидимым. Тестер вдруг ясно представил себе, что вот, он выходит на дорогу, делает десять-пятнадцать шагов и… в лучшем случае — увидит жёлтую вспышку, но увернуться от летящей к нему смертельной стрелы уже не успеет. А в худшем случае — даже и вспышки не увидит!

Кейт уже не махала руками, а просто растеряно смотрела то на место, где прятался Тестер, то на сидящих на поляне горожан. В её глазах было и разочарование, и обида, и сознание вины…. Но вдруг она со всех ног побежала к Тестеру, крича «рюсски, рюсски, где же тьи? Идти! Горот своботны!»

Тестеру сразу стало как-то стыдно за свой страх, и он («эх, была — не была!») вышел из укрытия. Тот час же по поляне пронёсся звук, похожий на вздох. Все горожане, вскочив на ноги, с тревогой смотрели на него. Кейт взяла Тестера за рукав и потянула в город.

— Оньи вишли. Тамь свободьно. Иди… идьем, рюсски!

— Да-да, иду, — ответил Тестер, не отрывая взгляда от поляны. Каких-либо движений там не наблюдалось. Все просто стояли и молча смотрели. Тестер перевёл взгляд на стену: и там было тихо. Вскоре вслед за Кейт он вошёл в Дорстаун.

3

Тестер увидел почти точную копию городков из фильмов-вестернов. Одна улица, коричневые двух-трехэтажные домики, смешные вывески и ставни-жалюзи на окнах. Несколько лошадей (аватаров!), привязанных у салуна, церковь с колоколом на самой верхушке и ратуша с куполом и большими часами — всё, как в легендарных кинолентах с участием Клинта Иствуда. Один конец улицы завершался воротами, через которые они с Кейт вошли в город, другой выводил в большой парк со скамеечками, беседками и подковообразным зданием летнего театра. Собственно, осматривать тут было практически нечего, но Тестер проверил каждый уголок.

Глава одиннадцатая

1

Пахан с остатками своей паствы, — с запада, и Дед Пихто с чеченцем Шамилем, тоже подобравшие несколько счастливчиков, которым повезло выбраться из цепких объятий Реки, — с востока, шли навстречу друг другу, и, наконец, встретились.

Произошло это недалеко от Обители, куда Пихто с Шамилем пришли на пару дней раньше Пахана. Они принялись обустраиваться в развалинах огромного ангара, не пережившего «земляного цунами», рыть землянки, и поочерёдно прочёсывать окрестности на предмет поиска выживших обитателей и полезных в быту вещичек. Во время одной из таких вылазок Шамиль увидел уныло бредущих по лесу людей с оружием. Это была разведка Пахана. Не зная этого, спрятавшись за большим кустом можжевельника, Шамиль подпустил разведчиков поближе и, внимательно рассмотрев их (и узнав кое-кого), скомандовал:

— Стой, орлы! Свои здэсь! Нэ надо стрэлать!

Однако не успел он договорить, как люди жахнули из всех стволов по кусту, за которым он сидел. Пули заверещали вокруг Шамиля, то и дело впиваясь в его тело. Чеченец отполз в сторону, поднялся и, прячась за деревьями, побежал в обход.

Разведчики, видимо, бойцами были неопытными, поэтому, расстреляв магазины, пошли к кусту — смотреть на «убитого» ими чужака. Шамиль, тем временем, зашёл им в спину и уже намеревался проучить горе-стрелков хорошими ударами своей дубины по их тупым головам, как вдруг его что-то сбило с ног. Падая, чеченец успел повернуться и, уже лежа на спине, увидел Пахана, наставившего на него ствол своей М-16.

Сердце ёкнуло у Шамиля: он представил, что сейчас Пахан вытащит свой «луч» и полоснёт им, отправляя его грешную душу на тот свет. Но Пахан только смотрел на него бешеными глазами и всё сильнее придавливал Шамиля к земле стволом винтовки.

— Жив, собака! Ничего тебя, гада, не берет! — прошипел Пахан, и, подняв голову, крикнул: — Ко мне!

Подбежали «солдаты», связали Шамилю руки и ноги, и, по указанию Пахана, накрепко притачали его к дереву. Пахан распорядился проверить всё вокруг, а сам, усевшись напротив чеченца, начал допрос.

— Кто в Обители кроме тебя?

— Нэт Обытели, Пахан! — ответил Шамиль, тяжело дыша от ярости. — Рухнул дом, завалыло всё.

— Я спрашиваю: кто с тобой? — повторил вопрос Пахан.

— Э-э, Пахан! А гдэ твой «луч»? Патэрял? Ха-ха-ха! — Шамиль засмеялся нарочито громко и так противно, что Пахан не выдержал, и