двое из них. В сумерках деду трудно было разобрать, что это, но более молодой и остроглазый Жорж прошептал ему на ухо:

— Тэта! Оньи несуть Шамыл! Она живой!

— Да ты што? Живой Шамилька? Вот ладно-то! — воскликнул Пихто, затем задумался и прошептал — ни то себе, ни то Жоржу:

— А что ж ето получается: «луча» у ентого Пахана, что ли, нетути, а? Иначе зачем он Шамильку тащить с собою? Сжечь было б проще, ага! Видать нету «лучика»-то, обронил где-то! Ну, дык что ж: нам от ентого тольки лучшее будеть, ага!

C этими словами Пихто оставил Жоржа наблюдать, а сам пошёл за остальными.

Глава двенадцатая

1

Грубер, спрятавшийся от всех в своих апартаментах, отключив все средства связи, предавался единственному занятию, которое ещё было способно доставить ему удовольствие: смотрел старые фильмы. Черно-белые ленты о лихих ковбоях и обворожительных красавицах, всепобеждающей правде и неугасимой любви вызывали в его памяти светлые годы детства, юности и буйной молодости. Чарли, как заворожённый, смотрел на экран, повторял за героями большие фрагменты текста, пел песни…, и порой слезы, которые он и не пытался сдерживать, стекали на улыбку, не сходившую с его лица всё это время.

Однако судьба распорядилась так, что сквозь речи и песни любимых актёров он всё же услышал громкий голос своей секретарши, который из динамика в коридоре уже почти полчаса добивался внимания шефа:

— Мистер Грубер, сэр! Вас ждёт мистер Мэлвиз в Вашем кабинете! Повторяю! Мистер Грубер, сэр! Мистер Мэлвиз ждёт Вас в Вашем кабинете!

2

Ещё не погас экран телевизора, а улыбка уже сошла с лица Грубера. Стараясь идти максимально быстро, шеф «Индисофта» проскакивал коридор за коридором. «Голуби, голуби, птицы мира! — проносилось в его голове. — Набитые дураки, которых каждая сволочь использует в своих гнусных целях! Но кто, кто стал у меня на пути, кто использовал этих безмозглых птиц для того, чтобы разрушить мою мечту? Знает ли Мэлвиз имя этого негодяя? Или опять будет с олимпийским спокойствием терзать моё терпение своими предположениями? Господи, скорее бы дойти до кабинета! Скорее бы узнать!»

Но на приветствия попадавшихся ему по дороге служащих Грубер отвечал привычным кивком головы, словно отщёлкивая каждому из них положенную ему долю начальственного внимания. Он изо всех сил старался скрыть бурлящее в нем волнение: ведь раз Мэлвиз позволил себе вызвать его по громкой связи, значит, случилось что-то экстраординарное. «Или они нашли шпиона, или… или не нашли, а наоборот — шпион добился своего и через час Кампус «Индисофта» будет в кольце танков».

Но допустить, чтобы подчинённые, несомненно, слышавшие объявление секретарши по внутренней связи, заподозрили что-то неладное, он не мог. Поэтому Грубер, ускорявший свой шаг в пустынных коридорах, замедлялся, завидя кого-то из сотрудников.

Его вид при встрече с ними как бы говорил: «В «Индисофте» всё нормально, работа идёт в штатном режиме и ваш шеф, прогуливаясь по коридорам, настолько благодушен, что готов разговориться и с вами, и с ними, и с каждым уборщиком…, если бы только этому противному начальнику службы безопасности Мэлвизу не потребовалась срочно подписать свои противные отчёты!»

Естественно, перед его кабинетом и в приёмной уже собрались небольшие группы из желающих подсмотреть за поведением шефа, чтобы потом авторитетно заявлять: «Шеф был такой-то и такой-то, а, значит, случилось то-то и то-то» — такие аппаратные «спецы» есть в каждом учреждении. Грубер называл из «крысами». Но сенсационных новостей «крысы» не дождались. Шеф продефилировал между ними, как «Каддилак» мимо малолитражек, отмерив всем положенные сантиметры уважения, и вошёл в свой кабинет, как входит в порт океанский суперлайнер.

3

Увидев шефа, Мэлвиз вскочил со стула и встал по стойке «смирно».

— Что у вас, Мэлвиз? — спросил Грубер, быстро проходя к своему креслу.

— У нас «ЧП», сэр! — взволновано ответил начальник службы безопасности. Подойдя ближе к Груберу и наклонившись к нему, Мэлвиз почти прошептал: — Фред Ласки совершил самоубийство!

Грубера шатнуло. Он повернулся, невидящим взглядом посмотрел на бледное лицо Мэлвиза, сделал несколько шагов и остановился, тяжело опёршись о стул.

— Где и как это произошло?

— Находясь в своём рабочем кабинете, Ласки принял огромную дозу снотворного и умер, оставив только вот эту записку.

Мэлвиз передал Груберу половинку стандартного листа бумаги, на котором были изображены какие-то шары, а под ними рукой Фреда Ласки написано следующее:

«Он убъёт всех и вся. Это я его выпустил. Простите меня! Фред Л.»

Грубер очень долго молчал. В глазах его засеребрились слезы. Наконец он вновь обратился к Мэлвизу:

— Там…, в его кабинете… ничего не трогали?

— Нет, сэр, — ответил Мэлвиз, — у дверей стоит охранник. Сэр, надо решить, как нам поступить. По закону мы должны вызвать полицию…, но, сэр…, я не смогу гарантировать сохранения секретности Проекта, если копы начнут задавать вопросы.

Грубер долго не отвечал. Затем, словно очнувшись, он пошёл к двери.

— Пойдёмте, Мэлвиз, сходим туда…

В аппаратную Центра Управления шли молча. У входа уже толпилось порядочное количество народа. Один из двух охранников, карауливших вход, кинулся расчищать дорогу для шефа. Чарльз дошёл до двери, но остановился, повернулся к толпе и тихо сказал:

— Прошу всех пройти на свои рабочие места. Обо всём, что здесь случилось, я вам расскажу лично. А сейчас давайте не будем уподобляться тупым обывателям, создавая толчею, панику и дурацкие предположения.

Тихие слова шефа мгновенно возымели действие: люди разошлись, и в коридоре стало спокойнее. Грубер сказал охраннику:

— Всем, кто ещё придёт, передайте мой запрет на пребывание здесь. Если кто-то ослушается, вы сообщите мне его имя.

— Слушаюсь, сэр! — выдохнул охранник. Грубер вошёл в аппаратную, пересёк её, непривычно пустую, даже не взглянув, вопреки обыкновению, на экран, и вошёл в маленький кабинет главного программиста, кивком головы ответив на приветствие охранника у двери.

Фред Ласки сидел за столом, положив голову на руки. Если бы не изменившийся цвет лица и не заострившиеся скулы, и нос, его можно было бы принять за спящего. Рядом с головой Ласки, среди карандашей и листов бумаги с непонятными рисунками, стояло четыре или пять пластиковых баночек от какого-то снотворного. На полу, у ног покойного в лужице воды лежал большой стакан из небьющегося стекла. Пожилой программист и вправду спал, только сон его был смертельным.

— Откуда у него взялось столько снотворного? — спросил Грубер Мэлвиза.

— Он регулярно просил меня привезти ему эти таблетки от бессонницы, — ответил начальник службы безопасности. — Доктор Пилсхоуф ему порекомендовал, а я, как положено по регламенту, заказывал, а потом забирал эти баночки в аптеке.

— Кто