Шамиль замолчал.

— В третий раз спрашиваю тебя, мразь, с кем ты пришёл в Обитель?

— Одын я! Нэ вэрышь, Пахан — сходы сам и посмотры! Я…, я одын пришель! Из Рэки выплыл и — пришель!

Пахан, видимо, понял, что толку от расспросов не будет, и заставил себя успокоиться. Он отправил разведчиков в Обитель и надолго замолчал, глядя то на Шамиля, то на тропинку, по которой ушли к Обители его «солдаты». Потом поднялся с земли и стал расхаживать вокруг пленного.

— Значит, говоришь, «луча» ты моего боялся? А ведь нет у меня теперь «луча»! Нету! Не нужен мне теперь «луч»! Я, всё равно, как был Владыкой, так и остался, а вот ты, падаль трусливая, лежишь передо мной связанный и смерти ждёшь! Эх! Не «луча», Шамилька, надо было бояться, а меня! Меня, Владыку! Вот в чем твоя ошибка!

Шамиль не отвечал, только ругался по-чеченски, проклиная Пахана и всех его родственников. А тот продолжал свой монолог.

— Что, рычишь, собака? Не нравится? То-то! А ведь чем плоха была твоя жизнь, а, Шамиль? Ты у меня был правой рукой, я тебе доверял, бойцы у тебя были…. Что тебе не нравилось? Молчишь? То-то и оно!

Пахан сел на вечносвежую и вечнозелёную траву Бестерленда, вздохнул, и вдруг тихо сказал:

— Как ни крути, Шамилька, а мы с тобой тут, похоже одни остались, видно нам тут с тобой на роду написано вдвоём век доживать! А вдвоём мы того…, не сможем, потому как каждый из нас хочет быть паханом! Так что, не обессудь!

Шамиль уже и не ругался, только без конца тянул какую-то песню или молитву…

2

Наконец, вернулась разведка. Один из «бойцов» подбежал к Пахану и доложил, к большому удивлению Шамиля, что в Обители они никого не обнаружили. Пахан посмотрел на чеченца, зло улыбнулся и сказал:

— Один, значит, остался, савсэм адын? Но не грусти Шамилька: недолго продлится твоё одиночество. Скоро ты мно-о-го наших увидишь!

И, уже без улыбки, добавил:

— Прощайся с жизнью, джигит! Молись своему Аллаху! Сейчас мы отнесём тебя к краю земли, да и сбросим в черноту! Там тебе будет веселее!

И Пахан крикнул сбор своей «армии». Двое бойцов подвесили Шамиля, словно связанного барана, на большую палку, подняли на плечи. Пахан скомандовал: «Вперёд!» и отряд двинулся на север.

3

Услышав выстрелы, Дед Пихто и пятеро его товарищей стали спешно прятаться. Они уничтожили всё, какие могли, следы пребывания людей в разрушенной Обители, а потом попрыгали в отрытые ими землянки, заваливали их мусором и ветками (Шамиль научил маскироваться). Сидя в своих укрытиях, затаив дыхание, они слушали разговоры пахановских «бойцов», лениво бродящих по развалинам, и потихоньку понимали, что произошло.

— Владыка вернулся! — еле слышно прошептал один из «обитателей».

— Шамиля, верно, «лучом» спалил! — предположил Дед Пихто.

— Ясное дело, спалил! — согласился кто-то из «обитателей».

— Жалко… — ответил другой.

— Пел уж больно красиво…, жалостливо! — прошептал Пихто.

Порывшись на развалинах и подобрав что-то приглянувшееся, разведчики ушли. Выждав порядочное время, Дед Пихто сотоварищи выбрался, наконец, на свет.

— Светлая память Шамильке-чеченцу за то, что прятаться научил, ага! — с грустью проговорил старик. — Однако-сь, думаю я, что вернутся бойцы в Обителю нашу, а, значится, нам уходить нада отседова! Пойдём, хлопцы, разведаем этого Владыку, или как там его Шамилька называл — Паханом, што ли? Дык вот: узнаем, куды этот Пахан со своими паханчиками пойдеть…, да и махнём в другу сторону, ага! Нам-то с ими не по пути, верны-ть?

— Верно говоришь, старик! — отозвался бывший охранник. — Только надо ли за Владыкой идти? Вдруг наткнёмся на него: сожжёт и нас, как Шамиля!

— Дык, ежли мы за им не пойдём, то он-то за нами шпиёнов пошлеть, как пить дать, ага! — разъяснил свою логику Дед Пихто. — Лучше ж знать, где волк бро́дить, чем ховаться от няго, да дрожать по ночам? Ась, не правду говорю?

— Правду, правду! — согласился другой «обитатель». — Надо за Владыкой понаблюдать. Только очень осторожно!

— Так нам, бывшим фронтовым разведчикам, и не привыкать, ага! — подбодрил друзей Дед Пихто и добавил:

— Вот по ентой тропке, которой паханчики ушли, и мы пойдём. А как дойдём до иха лагеря, так и рассредоточимся, ага! Мене слушать, не рыпаться! Я в Отечественную с фрицами три года воявал, вам того и не снилося! Ага-сь! Всем ясна?

— Ясно, ясно! — раздались тихие голоса. — Командуй, старик!

И они пошли догонять пахановский отряд. Прошли ту полянку, на которой Пахан допрашивал Шамиля, повернули на север, двигаясь по многочисленным следам, оставленным пахановской «братвой», которые Дед Пихто читал, как заправский охотник.

— Сам не ведаю, братцы, что со мною деется! Раньше, по молодости, на фронте сляды, конечно, хорошо читал, хорошо…. Лучше всех, ага! Но к старости подзабыл-то науку-то энту! Ня помнил ничаго! А тут вона: опять, откуды ни возьмися, всё вспомнил! Как будто снова на фронте, да заново молодой, ага! Что за чудо такое, не пойму!

Однако след старик взял крепко, да и команды его становились всё чётче, правильнее и своевременнее. Немногочисленная группа уже не брела, как попало, по тропе, а шла, как настоящий разведвзвод: тихо, быстро и скрытно. Даже самые сомневающиеся «обитатели» умолкли и дивились вдруг появившимся у этого ветхого дедули разведческой хватке и военной смекалке.

— А ну, соколики, — громким шёпотом сказал дед — Рвите ветки, да маскируйте ими свои головы, ага! А морды грязью мажьте!

И сорванные ветви, наспех, чем попало прилаженные к одежде, сделали группу практически невидимой в лесу. Начало смеркаться. Они прошли уже порядочное расстояние, когда Пихто вдруг остановился, прислушался и прошептал:

— Чую, близко паханчики, ага! Ну-кась, Жора, пойдем-то со мной. Разведаем, что тама!

Тот, кого называли Жорой, был французом по имени Жорж. Он приехал в Россию в составе гастрольной группы, на третий день познакомился с русскими музыкантами, провёл весёлую ночь в сауне (где, конечно, как же было не обойтись без русской водки с пивом?), а поутру, опохмелившись «живой водой», прибыл… в Бестерленд. От обилия впечатлений Жорж всё время находился в состоянии крайнего удивления, однако парень был смышлёный и Пихте он очень нравился. Тем более что языковой барьер у них практически отсутствовал: уже находясь в Обители, Жорж умудрился в кратчайшие сроки выучиться достаточно сносно говорить по-русски.

— Ага! — только и ответил Жорж на распоряжение деда и неслышно скользнул за дедом в заросли орешника.

Они увидели поднимающихся на холм паханчиков: самого Пахана, с дюжину его «бойцов» и какую-то странную штуку, которую несли на плечах