они не пересекли границу Венеции. И вот здесь отношение охраны изменилось. Без грубостей, но Келлеру ясно дали понять, что он находится не в том положении, чтобы что-то требовать. А когда прибыли в Папскую область, охрана при его первой невинной жалобе и вовсе сбросила маски, велев вести себя тихо, если не хочет проделать оставшийся путь в кандалах. Келлер понял, что дальше тянуть нельзя, и привел в действие медальон, врученный ему Францем перед тем, как он покинул дворец в Потсдаме. С виду обычный медальон, внутри гравюра красивой молодой женщины с локоном волос. Обычное дело для семнадцатого века. Как эта безделушка может подать сигнал тревоги, Келлер не понимал. Для радиопередатчика она слишком мала, а ничего другого ему в голову не приходило. Впрочем, если у этих ребят есть карманный цветной кинематограф, то и со средствами связи должен быть полный порядок…

Неожиданно карета встала и до него донесся чей-то недовольный голос на итальянском. Сидевшие рядом с ним два охранника приготовили оружие, но выходить из кареты не спешили. Келлер не знал итальянского, поэтому забеспокоился.

– Что это?!

– Не волнуйтесь, герр Шварцкопф, Вам ничего не грозит. Это отряд конных гвардейцев. Они патрулируют дороги и гоняют всяких мерзавцев.

Неожиданно дверь кареты распахнулась, и перед пассажирами возник человек в мундире папской гвардии, сказав что-то на итальянском. Келлер понял только слова «синьор» и «капитано». Рядом с ним стоял второй гвардеец, внимательно наблюдавший за пассажирами, пока командир что-то требовал. Келлер не понимал ни слова, но заподозрил, что началось. Поэтому притих и не делал резких движений. В конце концов, охране это надоело, и старший что-то резко ответил, одновременно предъявив командиру гвардейцев какой-то значок. Командир изменился в лице и сбавил тон, начав рассыпаться в извинениях. Охранник зловеще усмехнулся, и тут солдат, что стоял рядом с командиром, неожиданно выхватил пистолет явно не семнадцатого века, и застрелил обоих охранников. Все произошло настолько быстро, что Келлер даже не успел испугаться. Откуда-то снаружи тоже хлопнули выстрелы. Скорее всего, с охраной было покончено. Командир гвардейцев улыбнулся и произнес на чистом немецком:

– Вы в порядке, герр фрегаттен-капитан? Нам пришлось отвлечь их внимание, поскольку у них был приказ – ни в коем случае не допустить вашего попадания живым в чужие руки.

– Да, я в порядке, благодарю вас! Но кто вы, господа?

– Долго рассказывать, герр Келлер. У нас еще будет время для разговоров. До Вены путь неблизкий, а авиакомпаний и аэропортов здесь еще нет. Поэтому будем передвигаться на лошадках.

– Авиакомпаний и аэропортов?! Вы хотите сказать…

– Да. Давайте пока без подробностей. Тот смартфон, что вы видели в Потсдаме, лишь жалкая игрушка по сравнению с тем, что вы увидите в Вене…

Между тем «конные гвардейцы» времени не теряли. Келлера пересадили в другую карету, ожидавшую неподалеку, и она быстро покинула место происшествия в сопровождении десятка «конных гвардейцев». Остальные занялись уборкой следов. Через несколько минут на дороге в этом месте не было уже никого. Ни кареты, проделавшей долгий путь, ни лошадей, ни трупов папских шпионов.

Папа Климент был в ярости, когда узнал, что его люди и очень важный пленник исчезли буквально у него из-под носа. И приказал перевернуть всю округу, чтобы найти пропажу. Тела его людей из секретной службы нашли. И то только потому, что очень тщательно искали. А вот Эрих Шварцкопф – беглец из Потсдама, исчез бесследно. Как и те, кто его похитил.

Глава 15. Многие знания – многие печали

Для того чтобы просмотреть все закоулки грешной души Петера Остермана, – а именно так звали пленника, много времени не понадобилось. Через несколько минут Иван знал всё. Но это было и очень много, и очень мало. Наконец-то прояснилась история с таинственным исчезновением Эриха Келлера. Петер Остерман из секретной службы Австрии принимал участие в освобождении беглеца из Потсдама, поэтому оказался в курсе этих событий. Но где он находится сейчас и какое носит имя, этого пленник не знал. Не знал он также и того, откуда появились люди, командовавшие ими. А также откуда у них взялись непонятные вещи, которые лишь с большой натяжкой можно было счесть сделанными на Тринидаде. Ему доверили лишь две из них – устройство для связи на большом расстоянии и многозарядный пистолет. И предупредили, что использовать это оружие можно лишь в самом крайнем случае. Когда речь идет о спасении жизни. Устройство для связи (Иван лишь усмехнулся – маломощная УКВ-радиостанция) тоже имело ограниченное время работы, но его можно было «заряжать», чем занимался лично командир их группы полковник Отто Вагнер, находящийся в данный момент неподалеку, отдавший только что приказ перевернуть магистрат вверх дном, но найти двух турецких шпионов. То, что больше никому не удастся выскользнуть из здания, Вагнер не сомневался. Вся территория вокруг уже оцеплена, и солдатам приказано стрелять при малейшем неповиновении без различия пола и возраста нарушителей. То, что какой-то псих в самом начале операции умудрился сбежать через черный ход, полковника особо не заинтересовало. По описанию внешности беглец не походил на разыскиваемых лиц. А это значит, что турецкие шпионы до сих пор находятся внутри магистрата, и обнаружить их – дело времени. При задержании главное требование – взять живыми. А насколько целыми – тут уж как получится.

Закончив, Иван достал кинжал, спрятанный под платьем, и ликвидировал источник возможных проблем. Раз это не тринидадец, а враг, которому к тому же приказано взять его «лишь бы живым», то и церемониться с ним нечего. После чего тщательно вытер клинок об одежду убитого и поднялся с пола. Надо срочно уходить. Глаза-то он всем отведет, вряд ли среди австрияков найдется человек с даром характерника, но вот нарваться на случайную пулю, если кто-то начнет палить с перепугу во все стороны, очень даже можно. А посему надо исчезнуть из этого места, ставшего слишком негостеприимным. Тело майора Остермана обязательно обнаружат, но на это уйдет какое-то время. Ему должно хватить, чтобы выбраться за линию оцепления. Но вот что делать дальше? Ситуация стала развиваться настолько неожиданно, что все предыдущие заготовки не годились. Иван начал осторожно, чтобы не шуметь, пробираться к выходу. Пока еще рядом никого не было, но издалека доносились крики и истошный женский визг. Выйдя из коридора, который так удачно подвернулся, он пересек пустой зал и начал спускаться на первый этаж, внимательно следя за обстановкой.

Вскоре стала понятной причина шума. Некоторые из гостей слишком переоценили свое общественное положение и