– Куда вы отвезли ковчег? – настойчиво спрашивает Джибриль. – Что это за место? Ты его узнала?

– Это вилла Адриана. Официальная резиденция отца, – говорит Юна. – Отец обещал взять меня с собой в Иудею, но сперва собирался что-то спрятать. Какой-то предмет невероятной важности. – Судя по голосу, она до сих пор в плену воспоминаний. Затем, сглотнув, произносит: – Он не рассказывал мне, что в ящике. Мы извлекли его из пещеры в горах и привезли на виллу.

– Где находится эта вилла? – не сдается Джибриль. – Она еще существует?

– Да. По крайней мере то, что от нее осталось, – отвечает на его вопрос Нефертари. Дотянувшись до ладони Юны, успокаивающе сжимает ее. – Эта вилла расположена недалеко от Рима. Однако это не просто здание, а самый сложный дворцовый комплекс, когда-либо построенный императором. Включая бесчисленные способы что-то скрыть. Сегодня это место – просто достопримечательность, привлекающая туристов, однако раньше считалось величайшим образчиком александрийского сада в Риме. Адриан приказал устроить виллу так, чтобы она напоминала ему обо всех путешествиях. Один только его дворец занимает огромную площадь. Но, как я уже сказала, все превратилось в руины.

Джибриль издает тихий стон, когда Нефертари заканчивает объяснения, да и сама она настроена далеко не оптимистично. Еще бы: александрийский сад, где Адриан спрятал ковчег, прежде чем отбыл в Иудею и там распорядился замуровать Камень Плача, за которым хранилось кольцо. Этот человек точно нас ненавидел. У нас наконец появилась конкретная зацепка, но почти невозможно себе представить, что ковчег по сей день там, а если и так – что мы его найдем. Меня охватывает разочарование, почти вытесняя ощущение счастья от прошлой ночи. Не из-за того, что шанс на возвращение в Атлантиду в очередной раз от нас ускользает, а из-за грусти в глазах Нефертари. Я мечтаю, чтобы она вновь стала человеком. Не для себя, а для нее. Она должна, как раньше, лежать на солнце, есть мороженое и пить вино. Я хочу, чтобы она смогла ходить куда ей захочется, не боясь кому-нибудь навредить. Хочу, чтобы она была счастлива.

«Если она опять станет человеком, то рано или поздно умрет».

Я нахожу взглядом Сета.

«Знаю».

«Ты уже дважды считал, будто потерял ее, но поверь мне, боль, которую ты испытывал, померкнет перед болью после ее смерти».

Он так и не справился с утратой Нефтиды. У меня до сих пор это не укладывается в голове, ведь жена изменила ему и выносила ребенка от Осириса. И все же…

«Я пытался ее ненавидеть», – обрывает мои мысли Сет, словно не в силах их вынести.

Это не в его характере, или, скорее всего, он истратил всю ненависть на брата.

«Ты должен отпустить ее и сходить на парочку свиданий».

«Возможно, я так и сделаю, когда все это закончится».

«Я тебе напомню».

– Нам нужно осмотреться на месте, – предлагает Кимми, пока я ухмыляюсь, глядя на Сета. – Мне всегда хотелось побывать на вилле. Может, мы что-нибудь заметим.

– Это бессмысленно, – заявляет Нефертари. – После смерти Адриана комплекс практически не использовался, элементы постройки вывозили и применяли где-то еще. Здания почти полностью развалились. Если ковчег находился там, его наверняка кто-то уже нашел. – Такого разочарования в ее голосе я еще никогда не слышал.

– Давайте все равно съездим, – решаю я. – Все лучше, чем хандрить здесь.

– Ты могла бы перед этим снова попить крови, – добавляет Кимми. – Тогда тебе хватит сил. Кроме того, сейчас холодно и, скорее всего, скоро пойдет дождь, так что много туристов туда сегодня не забредет. Как ты считаешь, Юна? Не хочешь взглянуть на нее еще раз?

– Хочу, – кивает вампирша. – Вдруг когда окажусь там, мне еще что-нибудь вспомнится.

– Ты с нами? – мягко спрашиваю я у Нефертари.

– Ладно, – сдается она.

Я заказываю две машины, которые отвезут нас в Тиволи, где Адриан построил свою резиденцию. Всю дорогу идет дождь, однако стоит нам приехать, небо проясняется. Мы покупаем билеты, и кассирша вручает нам план комплекса.

– Вилла Адриана является частью Всемирного наследия ЮНЕСКО, – монотонно бубнит она, во все глаза уставившись на Сета. – Причина в эклектичном смешении различных архитектурных стилей. – Девушка запинается на слове «эклектичном», но она довольно симпатичная, и я подмигиваю Сету. Тот отрицательно качает головой. Любая другая реакция меня бы удивила, но попробовать стоило. – Здесь все либо римское или греческое, либо египетское, – тараторит малышка. – Очень мило, если любите всякие старинные предметы. Мне больше всего нравится тут летом, – заговорщицки продолжает она. – Масса прекрасных местечек, где можно уединиться.

Намека прозрачнее просто не придумаешь, однако Сет предпочитает уткнуться носом в карту. Энола сверлит девушку ядовитыми взглядами, а Джибриль решительно направляется ко входу. Не будь ситуация такой серьезной, меня бы позабавила ее нормальность. Я смотрю на Нефертари, которая отвечает мне улыбкой, после чего мы следуем за Юной и Саймоном к кованым железным воротам. Мне очень хочется взять Нефертари за руку, но с этим придется подождать. Мы шагаем по утоптанным желтым песчаным дорожкам, ставшим скользкими от влаги. Пусть дождь уже закончился, уютнее здесь не стало. Кимми натянула куртку до самого носа, а Саймон, похоже, промерз до костей. Только Юна и Нефертари не испытывают дискомфорта из-за ветра и низкой температуры.

– Куда твой отец отправил повозку? – уточняет Джибриль.

Если верить плану, мы стоим перед руинами подземной системы обслуживания. По этим коридорам рабы перевозили товары, необходимые для снабжения зданий. Пресная вода с гор по сложным акведукам поступала в термы[14], чтобы Адриан мог предаваться одному из любимых развлечений римлян. Я отгоняю подальше мысли о вчерашнем купании. Интересно, сегодня получится повторить? Когда я проснулся, Нефертари уже выскользнула из моей постели. Ее сторона была холодной. Мы не строили планов насчет того, как все будет развиваться дальше. Но я не позволяю себе впасть из-за этого в уныние.

– Не знаю, – пожимает плечами Юна. – Из-за разрушений все выглядит совершенно иначе. Сначала мне надо сориентироваться.

– Разумеется. – Джибриль так нетерпеливо выплевывает это слово, что она вздрагивает. Ангел уже более ста пятидесяти лет живет в очень уединенном месте в Нью-Йорке. Насколько мне известно, он практически не контактирует с остальными бессмертными. Внезапно оказаться под одной крышей с богом, людьми, обращенными и мной, пускай и всего на пару дней, – это настоящее испытание для его терпения.

– Ничего страшного, если ты сразу все не вспомнишь, – пытаюсь стать посредником между ними, а потом обращаюсь к Сету: – Чувствуешь что-нибудь?

Если корона находилась здесь, то, возможно, она сама оставила какой-то след. След, который сумеет