– Лады. Скажу им, чтобы фотограф бабой была. Вся команда.

– На сессии? Не позорь меня!

– Переживешь.

– А может, это ты переживешь?!

– Не звени, пожалуйста, когда я говорю, – чеканит Кир. – Это, между прочим, компромисс. Принимай.

Стискивая зубы, давлю эмоции.

– Принимаю.

Тяжело вздыхаю и сбегаю в ванную.

Успокоиться толком не успеваю. Бойка почти сразу же входит следом. Обнимает со спины. Крепко прижимается, вынуждая в поисках хоть какой-то опоры судорожно цепляться за края раковины.

– Не обижайся, – просит, утыкаясь лицом в мои волосы. И тут же проверяет: – Не обижаешься?

– Не обижаюсь.

Правду говорю. Все плохое мигом рассеивается, стоит ему только прикоснуться.

– В следующий раз… – шепчу я. – Обнимай меня сразу. До того, как я начну психовать. А я в свою очередь обещаю обнимать, когда тебя плющит от необоснованной ревности.

– Что меня???

Скрещиваем в зеркале взгляды.

– Солнце в зените, Бойка!

– Так… – решительно высекает, будто черту подводит. – Ок, я обнимаю, а ты молчишь. Давай, у меня есть пятнадцать минут свободного времени, – сообщает без пауз и предисловий. По тону догадываюсь, к чему ведет. – Хочу тебя любить, Центурион, – сразу после этого горячего шепота руки в разгул идут.

– Называешь меня «киса», а сам и правда, как кот. Мартовский! – посмеиваюсь, когда забрасывает меня на стиральную машину. – Все углы в доме пометил!

– Исключительно по любви, – бесстыдно ухмыляется. – Ты меня спасаешь, родная. Помнишь, сама хотела: «Я готова бороться за твою человечность, сводный брат. Я хочу тебя спасти!» – передразнивает меня ржачным писклявым голосом.

– Ах ты… – выдыхаю и задыхаюсь, когда его ладони ныряют мне под халат. – Не смей глумиться! – тараторю и извиваюсь.

– Соррян, – произносит без всякого сожаления, впрочем. – Не мог промолчать. Ты такая огненная и одновременно задротная тогда была. Встал перед глазами этот образ. Вау-вау, на хуй…

– Встал, ага! – поддергиваю возмущенно. А потом уже серьезно: – Ты правда, что ли, вспоминаешь это прямо сейчас? Прекрати!

Закрываю ладонями ему глаза, будто это способно остановить трансляцию из прошлого. Подвисаю, когда Бойка высовывает язык, как-то пошло облизывается и снова во весь рот ухмыляется.

– Я таким дебилом был, – стебет сам себя. – Надо было тебя еще тогда завалить. На той чертовой крыше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Так я тебе и дала бы…

Убирая мои руки с глаз, смотрит так, что меня изнутри скручивает.

– А что, не дала бы?

– Еще и удивляешься?!

Как всегда быстро сориентировавшись, меняет тактику.

– А если бы я был нежным? – шепчет вкрадчиво, касаясь губами мочки моего уха. – Если бы я признал, что ты, охуеть, богиня, киса?.. Если бы сказал, что уже вмазан до смерти?.. Если бы трогал тебя вот так?..

Мой стон перекрывает его голос. И дело не в том, каких участков тела он касается. А в том, как именно Бойка это делает. Чувственно и нежно. Меня пробивает до дрожи. Сотрясаюсь выразительно, словно под воздействие электрического напряжения попадаю.

– Варя?

Сталкиваясь затуманенными взглядами, с хриплыми двусторонними вздохами замираем.

– Я тебя люблю, – выговаривает крайне четко и очень серьезно. – Ты моя жена. Моя. Родная.

Я… Вдруг порываюсь заплакать. Так сильно колотит от избытка эмоций, что это кажется единственным выходом.

– Что не так? – тут же спрашивает Кир.

Я быстро обвиваю его руками. Прижимаюсь, обхватывая еще и ногами.

– Все так, родной. Все так.

Бойка не двигается. Вероятно, и о своей одержимой потребности в сексе забывает. А мне, едва перевожу дыхание и немного успокаиваюсь, хочется выдать максимум ласки.

Потому что он, как никто другой, заслуживает. Потому что, уверена, как никто ее ценит. И просто потому что люблю его до безумия.

Трогаю его сама. Крепкие бедра, твердый пресс... Стягиваю штаны и обхватываю член. Осторожно двигаю рукой.

Бойка стонет.

Этот грубый, чисто мужской звук воспламеняет все мои нервные окончания. Знаю, что, несмотря на присущую Бойке потребность доминировать, бомбит его тотально, когда я выступаю инициатором. А мне нравятся его реакции. Дрожу вместе с ним.

Общим порывом возобновляем зрительный контакт. Очень близко. Лоб ко лбу, раздражая кожу трением.

Я ничего не планирую. Да и вряд ли смогла бы подобное спланировать. В какой-то момент просто читаю в его расширенных зрачках необъяснимый, всепоглощающий, подавляющий призыв… И соскальзываю со стиралки на пол.

Из-за стремительности этого движения колени больно ударяются о кафель, но я отмечаю это мимолетно. Поднимаю взгляд на Кира и обо всем забываю.

Господи, сколько же там огня! Чистейшей неподдельной и гремучей дикости! Уникальная формула. Незаменимая. Вызывающая зависимость.

И при всем при этом потрясен Бойка настолько, что на миг даже забавно становится. А еще до ужаса стыдно.

Он ничего не говорит. Просто смотрит, пока я, придерживая его твердый и горячий, будто раскаленное железо, член, подаюсь вперед. Прикасаюсь губами. Получается как-то смазано, но Кир содрогается и стонет так, будто уже готов кончить.

Меня это вдохновляет. Прикрывая веки, прохожусь по разбухшей головке языком.

– Кх-х-р… Глаза, родная…

Слюны много собралось, сразу мокрым его делаю. Чувствую это, когда совершаю обратное движение.

Ощущения потрясающие. Колотит внутри от удовольствия. Пьянит и шатает.

– Варя… Бля… Бля-дь… Кис-са... Посмотри на меня, родная…

Когда я подчиняюсь, еще жарче становится. Закипаю от безумного урагана его эмоций.

– Немного глубже, – хрипит Бойка. – Глубже возьми… Пожалуйста…

Вспоминаю, как он совал мне в рот пальцы, как двигал ими там, и догадываюсь, чего именно хочет. Пытаясь повторить те движения, сжимаю ствол пальцами, полностью вбираю в рот головку и принимаюсь сосать.

– Ох, блядь, блядь, блядь… Нет. Все. Стоп.

Стонет мучительно, но едва я отстраняюсь, ловит ладонью мой затылок и толкает меня обратно. В нетерпение подается бедрами навстречу.