Она взяла его руки в свои. Ладони у нее были влажные, голос звучал сдавленно.

— Иди и найди себе настоящую благородную даму, чьим «белым рыцарем» сможешь быть. А я буду «белым рыцарем» для твоей сестры. Я докопаюсь до того, что задумал Маркус, разберусь, зачем он это сделал, и выясню, что может заставить его отречься от своих слов. Твоя же забота одна — сохранить место рядом с Конрадом, опираясь на свои воинские подвиги. В сложившихся обстоятельствах самое лучшее для нас — держаться подальше друг от друга, но делать общее дело. И прежде всего — спасать твою сестру.

Отпустив его руки, она бросилась к кухонному выходу и выскочила под дождь.

Из винного погреба Жуглет помчалась прямо в покои Конрада, но все равно успела промокнуть, пробегая по двору. У двери в спальню, как обычно, стояли два пажа и телохранитель. Он сказал, что у его величества женщина, но это не остановило Жуглет. Телохранитель попытался задержать ее, но она бросила на него предостерегающий взгляд, и он отпрянул: удивительно, какое могущество могло исходить от этой субтильной фигуры, если того требовали обстоятельства. Распахнув дверь, она сделала шаг внутрь и воскликнула:

— Ваше величество!

Там и вправду была женщина, но она уже оделась и собиралась уходить. Стоя у двери, Жуглет проводила ее взглядом. Ставни были закрыты, огонь в камине тлел еле-еле — в целом комната производила неприветливое впечатление. Обнаженный Конрад, сонно распростершись на разобранной постели, хмуро посмотрел на Жуглет.

— Не входи ко мне, когда я отдыхаю.

— У меня срочное, безотлагательное дело… существует заговор, которым нужно заняться немедленно. Я только что в подвале подслушал разговор между Альфонсом и Павлом…

— Ничего ты не слышал, — жестко прервал ее Конрад. — Подай халат… вон он, на полу.

Прикусив губу, она подняла расшитый золотом халат и протянула ему. Конрад лениво сел и накинул халат на плечи. Его мощная фигура воина уже начала понемногу заплывать жиром.

— Стар я стал, наверно. — Он грустно усмехнулся. — То, что раньше расслабляло, теперь выматывает. Да и кости у меня скрипят в такой сильный дождь.

— Сир, пожалуйста, это важно…

— Жуглет, послушай, что я скажу. — Конрад снова откинулся на постели и заговорил, глядя на свои украшенные драгоценностями руки. — Ты ничего не слышал в подвале. Потому что — обрати внимание — ты никогда не спускаешься в подвал, если только я не посылаю тебя туда за вином.

Жуглет поняла, что он имеет в виду, но не отступила.

— Значит, я слышал это в другом месте. Вам важно знать, что я слышал, а не где. Они замышляют что-то.

— Эка невидаль! — усмехнулся Конрад. — Павел…

И снова дверь распахнулась. Оттолкнув охранника, внутрь ворвался Виллем с потемневшими от дождя волосами. Конрад жестом отпустил охранника, но тот остался в комнате, сверля взглядом ножны Виллема. Рыцарь, не глядя на Жуглет, упал на колени перед постелью Конрада.

— Ваше величество, — взволнованно заговорил он, — простите мне мою дерзость, но я должен рассказать, что ваш брат под своей мантией носит… носил оружие…

— Это меня тоже не удивляет.

Конрад, зевая, кивнул в сторону меча Виллема.

— Он пытался убить Жуглета, ваше величество. — Виллем тут же отстегнул меч и отдал его телохранителю, который, ворча, покинул комнату. — Мне пришлось силой обезоружить его, ваше величество. Я не причинил ему вреда, но, думаю, для вашего двора он представляет собой опасность.

Конрад, откинувшись на подушки, сделал глубокий вдох, медленно, задумчиво.

— Где это произошло, Виллем? — спросил он наконец терпеливым тоном отца, допрашивающего испуганного, непослушного сына.

— В под… — начал Виллем, однако замолчал, когда Конрад медленно покачал головой. — Но все так и было, сир. Я знаю, о чем вы подумали, но все равно вам следует знать, что ваш; брат опасен.

— Опасен для тех, кто спускается в подвал, — вставила Жуглет. — Никто из присутствующих в этой комнате туда не ходит.

Конрад кивнул.

— Совершенно верно, Жуглет.

И в третий раз дверь распахнулась. Вошел Павел с взволнованным видом, гораздо более мокрый, чем двое других. Конрад саркастически усмехнулся.

— Это превращается в фарс. А ты на что жалуешься?

Павел перевел взгляд с одного просителя на другого, пытаясь оценить, какой ущерб они уже успели нанести и как его исправить.

Стражник охлопал кардинала сверху донизу, проверяя, нет ли у него оружия, и вышел из комнаты.

— Сир, я здесь, чтобы защитить себя, — заговорил Павел. — Мне известно, что менестрель подслушал некий разговор и, без сомнения, изложил его вашему величеству в искаженном виде. Пусть меня обвинят в лицо, чтобы я мог защититься.

— Ничего я не подслушал, — умело изобразила недоумение Жуглет. — Где это было?

— В подвале! — рявкнул Павел. — Не играй со мной, Жуглет. Я требую, чтобы обвинения были предъявлены лично.

— Единственное, в чем эти двое обвиняют тебя, так это в попытке перерезать Жуглету глотку, — сказал Конрад. — Без сомнения, в их интересах было бы очернить тебя — так же, как в твоих интересах оговорить их, — но, как ни привлекательна эта мысль сама по себе, в данном случае ничего подобного они делать не собирались. Твой приход сюда, чтобы защититься, губительнее, чем их приход сюда, чтобы пожаловаться на тебя. Они не знают, к примеру, что ты рассказывал нашему дяде о мнении врачей, согласно которому девушка из Безансона бесплодна. Это означает, что я не оставлю после себя сына и, следовательно, ребенок кузины Имоджин станет наиболее вероятным наследником трона, а Альфонс — дедушкой следующего императора. У Жуглета с Виллемом сейчас хватает своих дел, и эти слухи еще не дошли до них. — Конрад улыбнулся, не разжимая губ. — Но не до меня. Пусть Альфонс радуется открывающимся перспективам, это его дело, но об одном я точно позабочусь — чтобы он избавился от иллюзий, будто щенок Имоджин когда-нибудь взойдет на трон моего отца.

Теперь Павел бледностью напоминал труп. Тем не менее губы его искривила подлая улыбка.

— Я сам хотел освободить Альфонса от этих идей, но меня отвлекли звуки… специфического характера, доносившиеся из подвала. Я пошел на эти звуки…

— Меня не интересует, что ты там обнаружил, — напряженным тоном прервал его Конрад.

Павел кивнул в знак понимания.

— В таком случае не буду обременять вас этим, сир. Лучше обременю его святейшество в Риме, когда буду писать следующий отчет.

Конрад испустил тяжкий вздох.

— Ты жалкое дерьмо, Павел. Скажи, что я должен сделать, чтобы этот отчет не получили в Риме? Дать согласие жениться на девице из Безансона, надо полагать?

Кардинал был приятно удивлен тем, что победил с такой легкостью.