– Понимаю, с ней нелегко. Хотя ей ведь тоже пришлось нелегко.

– Знаю. Извини. Она только что понесла тяжелую потерю.

– Ей так не хватает папы. В последнее время она много о нем говорит. – Кэм поднял голову. – Так что думаешь? Появишься на главном светском событии сезона?

– Не уверена. По-моему, это все немножко не мое.

Кэм заметно огорчился, и Гвен поспешила объясниться.

– Нет, я рада приглашению. Спасибо. Просто я думаю, а может быть, это все, чего я хочу. Чтобы ты меня пригласил. Понимаешь?

– Вроде бы да. И все-таки, по-моему, тебе стоит прийти. Моя мама ждет тебя. Я сказал ей, что ты моя девушка.

– О, вот как. – Гвен выдавила из себя улыбку. В голове у нее ясно прозвучал голос матери: Будь осторожна в желаниях. Хороший совет, но, как всегда, бесполезный. Она потянулась. – Нам нельзя каждый вечер ужинать фастфудом. Если так пойдет, я через месяц в доме не помещусь.

Кэм с оскорбленным видом собрал пенопластовую посуду.

– Тебе необходимо есть суп. Он питательный.

Гвен рассмеялась.

– Не уверена, что подвергшиеся глубокой заморозке клецки так уж полезны для здоровья.

– А я не против, чтобы ты была большая, как дом. Но если тебя это так беспокоит, буду рад помочь избавиться от лишних калорий.

– Да ты настоящий джентльмен.

– Или мы могли бы нагулять аппетит. – Кэм подошел к Гвен, подхватил ее и посадил на стол. Она обхватила его ногами и поцеловала.

Кэм потянул узелок на платье и просунул руки под ткань. Пальцы прошлись по коже, оставляя за собой огненный след. Гвен наклонилась вперед.

– Мне нравится это платье, – прошептал Кэм. – Такой легкий доступ.

– Хочешь сказать, я – легкодоступная женщина?

Он потеребил пальцем сосок, и Гвен охнула.

– Я буду называть тебя так, как тебе хочется. – Кэм приник губами к ее шее. – Я говорил, что мне нравится твоя прическа?

– Не помню, – сказала Гвен, чувствуя, как мысли заволакивает туман желания. Она потянула его рубашку из брюк и сунула руки под нее. Кэм глухо застонал, его темные глаза смотрели на нее в упор.

– Что ж. Мне. Нравится. – Кэм отмечал поцелуем каждую точку, и Гвен отвечала ему со всей страстью. Прошлое растворилось, остался только этот миг. Их дыхания смешалось, тела нашли общий ритм, и его голос шептал ей слова любви.

К следующему уикенду Кэти выздоровела полностью. Ее выпустили из больницы, и никаких последствий, по словам Руби, у нее не наблюдалось.

– Рот не закрывает, – сказала Руби, и Гвен услышала улыбку в ее голосе.

Она отправилась с визитом к сестре – обнять племянницу и, может быть, придушить ее за несусветную глупость.

Кэти лежала на софе, укрывшись покрывалом. На придвинутом к софе столике лежали журналы.

– Выпьешь чего-нибудь горячего? – спросила Руби.

– Я уже закипаю, – сказала Кэти. – И если выпью еще горячего шоколада, меня точно вырвет.

– Как тяжело тебе живется, – улыбнулась Гвен.

– Чаю? – предложила гостье Руби.

– Да, пожалуйста.

– Благодарность, конечно, так себе. Я смотрела, но «Холмарк» не делает открыток «спасибо-за-спасение-моего-ребенка», так что придется удовольствоваться чаем.

Ошеломленная, Гвен опустила глаза. Руби с раскрасневшимся лицом выбежала из комнаты, бормоча, что надо принести салфетки.

Гвен посмотрела на Кэти.

– Она скоро успокоится и снова станет нормальной. Вот увидишь. И тогда нас обеих ждут большие неприятности.

– Слава богу. А то я уже боюсь, что меня занянчат до смерти, – пошутила Кэти.

Гвен с притворной серьезностью покачала головой.

– Слишком рано? – На столике зазвонил мобильный, и Кэти потянулась за телефоном. Покрывало соскользнуло на пол, и Гвен поправила его. – Никогда еще не пользовалась такой популярностью.

– Через неделю они найдут другую тему для разговоров. Людям, знаешь ли, больше всего интересны они сами.

Кэти замялась, помрачнела, и Гвен, обеспокоенная ее кислым видом, мгновенно насторожилась.

– Что…

– Я произнесла заклинание, – тихо сказала Кэти, и Гвен машинально бросила взгляд в сторону кухни. Только бы Руби не услышала.

– Знаю. Какое заклинание?

– Я хотела, чтобы он влюбился в меня, но ничего не получилось. – На бледном лице Кэти проступили розовые пятна. – Извини. Ты меня предупреждала.

– Иди сюда. – Гвен заключила племянницу в объятия. – Думаешь, я никогда не ошибалась?

Кэти подняла голову и с осторожной благодарностью посмотрела на нее.

– Ты не злишься?

– Нет. У меня просто не осталось места ни для злости, ни для чего-то еще. Я – шелуха.

Кэти поникла.

– Мне так жаль. У меня и в мыслях не было…

– А теперь скажи, что ты вообще делала на том холме?

Кэти потупилась.

– Я сильно расстроилась и решила уйти куда подальше от того дома. Только об этом и думала, больше ни о чем.

– Сколько ты выпила?

Кэти опасливо оглянулась.

– Немного. Пару бутылочек. Я не была пьяна, но плакала так, что не могла остановиться.

– Из-за мальчика?

Кэти вскинула голову.

– Он целовался с моей лучшей подругой.

– Ох, – вздохнула Гвен. – И все-таки. Отправиться куда-то пешком посреди ночи, да еще зимой. Не самый умный поступок.

– Когда я ушла оттуда, никакого снега не было. Я думала, что пройду немного, и они забеспокоятся, найдут меня и извинятся. Но никто меня не хватился, и я шла и шла, а потом заблудилась. У меня гудело в ушах, и я почему-то не могла остановиться. Знаю, звучит глупо, но я действительно не могла остановиться. Как будто что-то заставляло меня идти. – В глазах у нее блеснули слезы. – Я так испугалась.

– Ох, детка. – Гвен обняла племянницу. – Все хорошо.

– Потом в ушах загудело еще сильнее, и больше я уже ничего не помню. Очнулась только в больнице. Мне так жаль.

– Успокойся. Все позади. Ты здорова.

– А почему у меня не получилось? – пробормотала Кэти в плечо тети.

Гвен немного отстранилась и посмотрела племяннице в глаза.

– Нет, нет, я не буду повторять, – торопливо заговорила Кэти, – но мне казалось, оно сработало. Я чувствовала, как что-то как будто сдвинулось. Знаю, это может показаться безумием…

– Не таким уж и безумием. – Гвен еще раз посмотрела в сторону кухни. Притворяться, что ничего такого нет, невозможно. – Вот дерьмо.