– Тетя Гвен! – Кэти рассмеялась и накрыла рот ладошкой.

– Послушай, если ты почувствовала, что заклинание сработало, то оно, возможно, сработало. Может быть, ты немножко небрежно сформулировала.

Кэти покачала головой.

– Я особо обратила внимание на точность. Знаю, ты предупреждала, что с этим нужно быть осторожной.

– Правильно. И что же ты сказала?

– Я сказала, что хочу, чтобы Люк Тейлор влюбился в меня, – без запинки ответила Кэти.

– Уверена? – Гвен вскинула бровь.

Кэти кивнула.

– Но что ты думала при этом про себя?

– Как это?

– В глубине души ты действительно думала, что он сможет полюбить тебя? Ты на самом деле верила, что заклинание заставит Люка Тейлора полюбить тебя – страстно, безумно, глубоко?

Кэти задумалась.

– Может быть, и нет. Не совсем так. Не так, чтобы по уши. Но если бы я считала, что могу и так на это рассчитывать, то зачем тогда заклинание?

Гвен усмехнулась.

– Ну вот, теперь ты начинаешь понимать. Итак, о чем ты на самом деле думала? Какая у тебя была самая сокровенная мысль? Та, которую ты уже не контролировала, которая пришла в последний момент, перед тем, как ты задула свечу или выпила последнюю каплю?

– А откуда ты… – Кэти не договорила, помолчала секунду, потом сказала: – Я хотела, чтобы он меня заметил.

– Ну вот. Получила, что хотела.

Кэти покачала головой.

– Выходит, магия та еще штучка.

– Чертовски скользкая.

В последний день ярмарки Гвен побаловала себя покупкой у одного из торговцев красивого ежедневника в кожаной обложке. Обложка была задорного красного цвета, с клапаном и изящной медной защелкой. Раскрыв ежедневник, Гвен взяла хорошую ручку и написала дату на первой странице. Потом, после недолгого колебания, добавила: «Для Кэти».

Позже, когда она без большого воодушевления мыла пол в прихожей, зазвонил мобильный. Звонил Боб из «Красного льва».

– Здесь тот прощелыга, – сказал он без вступления. – Ты уже видела?

– Нет. Что? – Гвен попыталась сосредоточиться на голосе в трубке. Вход в столовую все еще перегораживала желтая полицейская лента. Глядя на нее, ей каждый раз приходилось убеждать себя, что Лили действительно нет. После полудня должен был прийти муж Аманды – оценить стоимость работ по ремонту потолка и отделке комнаты.

– Райан поместил твое извещение в местной газетенке. Насчет сожжения книжек.

Гвен закрыла глаза. Она совсем об этом забыла.

– Назначено на половину шестого, так что будет довольно темно. Понадобятся факелы, а я приготовлю снэков.

– Только не называй это сожжением книжек, звучит просто ужасно.

– Как хочешь, – терпеливо сказал Боб. – У меня будет готово.

– Спасибо. Я приду и помогу все устроить.

– Не надо. Тебе, похоже, нужен отдых, – успокоил ее Боб. – Главное, появись, Гвенни. Не заставляй меня ждать.

Гвен посмотрела на стоящие в прихожей пакеты с записными книжками Айрис. Лили славно потрудилась, собрав их вместе, но остались и те, что в пакеты не поместились. Лежа на ковре в спальне, Гвен выгребла парочку из-под латунной кровати. Еще три штуки обнаружились в ящике под раковиной. Перелистав страницы, она убедилась, что в них только рецепты, и добавила к той стопке, которую планировала прочесть. Мысль о предстоящих кулинарных опытах добавила хорошего настроения.

Телефон снова зазвонил, и Гвен ответила, полагая, что это Кэм.

– У тебя все хорошо? – Никогда еще она не слышала, чтобы у матери так дрожал голос.

– Кэти поправилась. – Гвен мысленно укорила себя за невнимательность. – Извини. Надо было позвонить.

– Слава богу, – устало выдохнула Глория. – Я раскладывала на тебя карты. Знаю, тебе это не нравится, но я все же разложила и не знаю…

– Все хорошо. Ты помогла, – сказала Гвен, ругая себя за то, что все еще не может переступить через себя и назвать Глорию матерью.

– Кэти действительно в порядке?

– Да. Она совершенно здорова. Ей четырнадцать, так что сама понимаешь, но у нее есть мы, Руби и я, а значит, есть кому позаботиться.

– Хорошо. Я пришлю ей что-нибудь на Рождество.

– Могла бы и приехать, – сказала Гвен и тут же закрыла рот, испугавшись собственных слов.

Ответа не последовало, и она поторопилась заполнить молчание.

– Знаю, это недешево, и тебе, наверно, трудно выбраться, но я хочу, чтобы ты знала: тебе здесь всегда рады. Я убрала в твоей старой спальне и собираюсь покрасить ее в небесно-голубой. А тот жуткий ковер скатала. Половицы выглядели не очень, но я покрасила их белой краской, застелила ковриком, и получилось очень даже мило.

– Не знаю, сможем ли мы оставить ферму, – с грустью сказала Глория.

– Понимаю.

– Но, возможно, я выберусь одна.

Гвен села, чтобы не упасть. Руби точно ее убьет.

Попрощавшись, она сделала несколько глубоких вдохов. Мать учила никогда не оглядываться, но Гвен показала ей, что такой вариант, по крайней мере, возможен.

Вскоре приехал Кэм с сумкой, наполненной фонариками и светящимися палочками.

– Это для детей, – объяснил он. – Увидел в магазине и подумал, что они могут пригодиться.

– У нас же не Ночь Гая Фокса.

Кэм пожал плечами. В толстом сером свитере и темных джинсах он выглядел по-домашнему расслабленным и спокойным. Гвен даже позавидовала ему и, нахмурившись, посмотрела на пакеты с блокнотами.

– Держу пари, никто и не придет.

– Неважно. – Кэм обнял ее за плечи. – В любом случае тебе нужно от них избавиться.

Мороз не ослабевал. Тротуары покрылись ледяной коркой, и их шаги нарушали вечернюю тишину громким хрустом. Они прошли мимо светящейся огнями церкви и продолжили путь по мощеным улочкам в направлении реки.

Вознесенный над раундхаузом пескарь все также распевал серенады небу.

– Добрый вечер, – сказала ему Гвен.

Кэм мельком взглянул на нее.

– Ты точно в порядке?

– Немножко нервничаю. Собираюсь сделать заявление. Что, если оно никому не понравится?

– На твоем заявлении печать одобрения Лэнгов. Пусть только попробуют проявить недовольство. – Он ткнул себя в грудь. – Властелин Вселенной, не забыла?

– Как я могла забыть? – улыбнулась Гвен. Напряжение немножко отпустило.

Они уже подходили к мосту, когда Кэм вдруг повернул в сторону и, взяв за руку Гвен, легонько потянул ее за собой вниз по склону.