* * *

Александра хорошо помнила тот день, когда она впервые услышала о самоубийстве некоего Пронькина — основателя религиозной секты, который называл себя преподобным Панкратом. О его кончине сообщили в новостях по телевидению, про нее написали все информационные порталы в интернете. Все сведения в прессе о смерти преподобного были очень скупыми и звучали одинаково, примерно так:

«Сегодня днем глава религиозной секты «Океан веры» Юрий Пронькин, больше известный под именем «преподобный Панкрат», был найден повешенным в гараже собственного дома в Московской области, в котором он жил в последнее время вместе с несколькими членами своей общины. По предварительным данным на момент происшествия Пронькин находился в доме один. Его тело обнаружили женщины, которые проживали вместе с ним. По их словам преподобный рано утром отправил их на рынок за продуктами, а когда они вернулись домой с покупками, он был уже мертв. По предварительной версии следствия погибший совершил самоубийство. По факту смерти Юрия Пронькина возбуждено уголовное дело.»

Никаких подробностей самоубийства и возможных причин, которые могли привести к трагедии, прессе не сообщили. Не сказали журналистам и то, что Пронькин оставил предсмертную записку, в которой восхвалял Христа и призывал всех покаяться. Через несколько дней интерес прессы к расследованию этого происшествия полностью иссяк.

Александре суицидальный эпизод с основателем религиозной секты показался интересным. Приложив некоторые усилия и подняв свои профессиональные связи, она смогла ознакомиться с некоторыми материалами предварительного следствия по уголовному делу о самоубийстве Пронькина и даже поговорить с членами религиозной общины «Океан веры», которые знали преподобного на протяжении нескольких лет. Опытному психотерапевту не составило большого труда найти подход к религиозным фанатичкам, которые считали себя преданными приверженцами веры и самыми близкими помощниками основателя общины. В основном это были женщины средних лет, обиженные судьбой и неуравновешенные с точки зрения психиатрии. Они постоянно крестились, что-то лепетали о справедливости божьей кары и сетовали на то, что Бог прибрал к себе преподобного слишком рано. Узнав, что Александра врач и не имеет никакого отношения к полиции, они начинали откровенно рассказывать об особенностях их общины и обо всех подробностях их богослужения, «очищения души» и «изгнания бесов».

После беседы с несколькими ярыми последователями «учения» Пронькина у Александры закралось подозрение, что под видом служения Всевышнему в общине «Океан веры» проходили сексуальные оргии, зачинщиком и главным действующим лицом которых был их предводитель — преподобный Панкрат. Она начала задавать женщинам осторожные вопросы личного характера, и их ответы подтвердили ее предположение. В процессе беседы женщины со слезами на глазах «по секрету» признавались психотерапевту, что в последнее время «аппарат» преподобного работать перестал. Не помогало даже «моление» самых молодых и привлекательных девушек из общины, к которым их лидер всегда был особенно благосклонен. Доверительным тоном женщины сообщили, что для достижения необходимого результата преподобный даже пробовал принимать виагру, но эти «дьявольские» таблетки подействовали на беднягу так плохо, что вместо исполнения очистительного ритуала ему пришлось обращаться за помощью к врачу. По их словам из-за импотенции — «немощи», как называли ее сектантки — в преподобном стала накапливаться «черная» энергия, бесовское начало, и он, несмотря на все усилия женщин общины, никак не мог изгнать из себя эту злую силу.

Александра навела справки. Пронькин оказался «завязавшим» алкоголиком, а к его секте компетентные органы присматривались уже давно. Но никаких заявлений от женщин, пострадавших от рук или от каких-либо других частей тела Пронькина, в полицию пока не поступало, и формально привлекать его к ответственности было не за что.

Для любого психотерапевта суицид преподобного выглядел почти хрестоматийно. Александра тоже не видела никакого парадокса в том, что преподобный наложил на себя руки: для бывших алкоголиков такое развитие событий было вполне вероятным и даже типичным. Прошлое Пронькина, затуманенное пагубным пристрастием к алкоголю, объясняло и его религиозный фанатизм, и нарушения в психике, которые в конце концов привели к самоубийству, и даже его неадекватную реакцию на виагру: этот препарат нельзя принимать при циррозе или дисфункции печени и почечной недостаточности — нарушениях, которые есть у всех алкоголиков. Но Александра очень удивилась, узнав, что неудачник Пронькин тоже оказался в цепочке трагических происшествий, которые загадочным образом касались молодого дизайнера со странным именем Антон Треф. То, что незадолго до самоубийства преподобного Панкрата Антонина разрабатывала интерьер его загородной резиденции, могло быть просто нелепой случайностью. Но не слишком ли много случайных совпадений получается в этой истории?

* * *

Сидя в уличном кафе на бульваре Монпарнас, Александра задумчиво допивала остывший кофе и наблюдала за тем, как на Париж опускается теплый летний вечер. Ее мысли снова и снова возвращались к серии самоубийств, жертвы которых так или иначе были связаны с девушкой, которая называет себя мужским именем Антон Треф и которая заинтересовала Александру с их самой первой встречи.

Познакомил их Олег. Они встретились в кофейне в центре Москвы. Александра хотела пригласить их обоих в свой рабочий кабинет, в котором она принимала пациентов, но Олег сказал, что будет лучше, если они встретятся где-нибудь на нейтральной территории, в неформальной обстановке. Он сам представил женщин друг другу, но сделал это очень деликатно:

— Антон, это Александра Гусакова. Она психолог, занимается научной работой и сейчас готовит к защите кандидатскую диссертацию. Она изучает случаи суицидов и поэтому очень хочет с тобой поговорить. Александра, это Антон Треф — замечательный дизайнер интерьеров и очень хороший человек.

То, что молодая девушка называла себя мужским именем, Александру не удивило: она привыкла к тому, что психически неуравновешенные люди часто придумывают себе самые невероятные прозвища и клички. Но в данном случае никакого психического отклонения не было: мужское имя служило дизайнеру интерьеров всего лишь оригинальным псевдонимом для работы, своего рода торговой маркой. Олег уже предупредил ее, что девушку зовут Антоном не только заказчики, но и все друзья и даже отец. Но Александра поймала себя на том, что ей совершенно не хочется называть Антоном это робкое на вид миниатюрное создание, ей больше подошло бы какое-нибудь очень ласковое или уменьшительное имя. Словно прочитав ее мысли, девушка тихо сказала:

— Необязательно называть меня Антоном, можно звать Тоней. По паспорту я Антонина.

В ту первую встречу Антонина говорила очень мало. Она чаще всего просто кивала головой или отвечала на вопросы односложно, тихим голосом. За весь вечер она ни разу не улыбнулась и не проявила к происходящему никакого интереса, при этом вмешательство психотерапевта все-таки не отвергала, что было обнадеживающим знаком. Александра хотела поговорить с девушкой наедине, без Олега, но верный рыцарь ни на секунду не оставлял их одних и оберегал свою подругу, как только мог. Наблюдать его деликатную и трогательную заботу об этом хрупком создании было очень приятно.