Могла себе представить, каким он был сейчас сердитым и раздраженным. Прямо в эти мгновения я не боялась того, что меня ждет по возвращению, ведь я предвкушала долгожданную встречу с Алистером. Это все, о чем я могла думать. Я ловко выбежала со двора, едва прикрыв за собой кованую дверь ворот. Не останавливалась ни на миг: шла быстро, временами чуть ли не подпрыгивала. Осматривалась по сторонам, оглядывалась, будто преступница. Боже, как я хотела скорее обнять любимого, снова ощутить его запах, снова наслаждаться его объятиями. Я искренне ненавидела работу Алистера, однако осаждала себя каждый раз, когда начинала всерьез об этом размышлять, поскольку он ее очень любил. Я мечтала, чтобы он дорожил мной точно так же, как и своей карьерой.

Пахло мокрым после дождя асфальтом. К концу августа заметно похолодало. Этой ночью густо засеянное звездами небо будто опустилось, нависло над Римом. Между редкими прозрачными облаками скользила огромная луна. Я шагала, засмотревшись на красоту природы, и, лишь увидев впереди знакомый серый хэтчбек, на секунду притормозила, а затем помчалась вперед. Водительская дверь открылась, из машины вышел Алистер. Он сделал пару шагов вперед и протянул руки, чтобы поймать меня ровно в тот момент, когда я брошусь в его горячие объятия. Я повисла на нем, словно мартышка. Крепко ухватилась ногами за бедра, уткнулась носом в жилистую шею. Шеридан обнял меня с такой силой, что, казалось, каждая косточка в моем теле грозила сломаться. Мне было плевать. Главное — пускай он обнимает меня так всегда, всю жизнь. Втянул носом запах моих волос. Я подняла голову, и наши губы сразу же нашли друг друга. Мы не сказали друг другу ни слова. Просто целовались, будто в первый и последний раз. Отчаянно и дико целовались, невероятно соскучившись. Я была счастлива. По-настоящему счастлива. Теперь я понимала, что Алистеру не хватало меня так же сильно, как и мне — его. Ощущала это по тому, какое вожделение им овладело. Он бы не опустил меня, даже если бы я умоляла об этом.

Мы все-таки оторвались друг от друга, теперь только легко касались губ, дразнились языками или просто пялились. Долго. Пальцами очерчивали овалы лица, словно изучали, будто запоминали для следующей невыносимой разлуки. Я указательным пальцем коснулась ямочки на подбородке Алистера. Он растянул губы в легкой улыбке. Мне это было нужно! Снова увидеть, как он улыбается! Сводный брат прислонился спиной к закрытой задней двери автомобиля, и мы простояли так еще… не знаю сколько. Я не считала минут. Мне было все равно на то, что, возможно, Гералд уже не находил себе места. И даже если он поднял на уши маму и всю охрану — нап-ле-вать.

Алистер поставил меня на землю, потер ладонями мои плечи и потом открыл водительскую дверь шире. Я забралась на пассажирское сидение через кресло водителя. Зябко поежившись, подтянула колени к животу. Подошвами кед я наверняка слегка испачкала обивку, но Шеридан не стал комментировать мою наглость.

— Ты быстро согреешься, малыш, — он запустил пальцы в мои волосы и приятно помассировал затылок, — подогрев сидений включен.

Я действительно почувствовала усиливающееся тепло под задницей. Мы приблизились и столкнулись лбами, наслаждаясь абсолютной тишиной в салоне автомобиля. Идеальный момент, чтобы признаться в любви. Но этот конверт…

— Ты скучал? — спросила с надеждой.

Алистер хмыкнул. Я приоткрыла глаза, чтобы увидеть, как он улыбнулся — еле-еле, почти вымученно.

— Скучал ли я? — сдавленно прошептал сводный брат. — Мне кажется, я возненавидел Индию за эти две недели.

— Больше.

— Что?

— Тебя не было больше, чем две недели.

На этот раз он улыбнулся гораздо радостнее.

— Ты дни, что ли, считала?

— Конечно, в календаре вычеркивала.

— Серьезно? — сказал он в какой-то степени… насмешливо.

Я тут же попыталась дать отбой. Отодвинулась и непроизвольно несколько раз поправила распущенные волосы.

— Это шутка, — повела плечом.

Алистер расхохотался и ущипнул за бок, а затем предпринял попытку защекотать меня. И у него это вышло! Я завизжала, отбиваясь от его рук и в то же время громко смеялась. Он остановился, нависнув надо мной — схватился одной ладонью за подголовник пассажирского кресла, а пальцами другой ладони выводил круги на моем бедре.

— Правда считала дни?

— Считала.

Во время неожиданного поцелуя, который последовал за моим ответом, он свел брови на переносице. Не мог мной насытиться. Впрочем, как и я — им. На его мужественном лице застыли сокрушенность и неистовство. Со мной он перестал прятать своим эмоции, и я была этому ужасно рада. Со мной он не боялся быть собой.

Его рука блуждала по бедру: смещалась то выше, то ниже.

— Я хочу тебя, Джо, — бессильно произнес он, исступленно. — Хочу прямо здесь, Джо!

Рывком потянул молнию на моей толстовке вниз и набросился на обнаженные плечи. Спустил лямки красного топа, обсыпая влажными поцелуями каждый миллиметр кожи. Я рассказывала ему, как мучилась с засосами, как скрывала их под тоннами тонального крема, пока те не исчезли. Поэтому смела надеяться, что в этот раз Алистер не станет оставлять следы на шее, ключицах или плечах.

Господи, как я выдержала без любимого столько дней?! Когда кровь хлынула к низу живота от его такой невероятной близости, от жарких поцелуев, голова закружилась. Возбуждение накрыло будто гигантской волной. Мы с Шериданом уже совершенно не соображали. Раздевали друг друга небрежно, сумбурно и торопливо, не прекращая страстно целоваться. Даже не стали перелезать на заднее сидение. Самым важным было сейчас воссоединиться вновь. Только животные инстинкты — никаких мыслей, никаких рассуждений, никакой логики. Скорее, скорее, скорее!

Алистер грубо притянул меня за шею и с напором запустил свой язык мне в рот. Возбуждение захватило нас обоих, требуя разрядки. Сводный брат опустил руки вниз и больно схватил за талию — будто пришел в ярость. Этот мутный взгляд… Я знала его… Красивые серые глаза снова заволокло туманом. Он собой больше не владел. Ловко перебрался на пассажирское кресло и усадил меня сверху. К этому моменту моя толстовка уже летела в сторону водительского сиденья. Наши губы опять встретились, но в этот раз поцелуй не углубился: на отсеке между креслами оказался белый больничный конверт. Тот самый, о котором мы оба удачно забыли. Он, видимо, выпал из кармана толстовки. И полностью испортил волшебство желания.

Шеридан уронил голову назад и протер двумя пальцами веки. Он открыл глаза; вмиг в них отразилась вселенская усталость. Я не видела в его взгляде страха или упования. Я боялась спросить у него, на какой исход он все-таки рассчитывает. Боялась услышать ответ, который мне не понравится. Я такая трусиха.

Дотянулась до конверта дрожащими пальцами. По-прежнему сидя на Алистере, положила скомканный прямоугольник бумаги между нами. Мне бы хотелось, чтобы он сам открыл и прочитал, что написано внутри. Я хотела бы наблюдать за выражением его лица. Пусть это сделает он.