Савино и Грольер подвели ее к скамье и отвинтили шлем. Анна склонилась к коленям: она опасалась, что ее стошнит. Все молчали. Если бы Анна свалилась в ледяной залив с открытым иллюминатором, она наверняка захлебнулась бы, прежде чем они подняли ее на поверхность. Она смотрела на серые дождевые тучи; пока она была на глубине, они заволокли все небо. С одной стороны, ничего страшного не случилось: она уже здесь, наверху, все хорошо. Но не исключено, что она снова может упасть.

Кац стоял поодаль. Он обеими руками пригладил волосы, покачал головой, потом направился к мостику: перекинуться словом с вахтенным. Грольер и Савино сняли с Анны пояс, нагрудник и боты. Она жадно ловила знакомые звуки верфи: тарахтенье движков, шум разнообразной техники, крики людей, – как будто они могли удержать ее от падения.

Через некоторое время Кац вернулся, и они вдвоем принялись втаскивать водолазное оборудование в кузов грузовика. Когда Анна складывала маховые колеса воздушного компрессора, по корабельному трапу спустились три морских офицера в синих двубортных шинелях с позолоченными пуговицами и золотыми эполетами.

Старший по званию офицер был высокого роста и выглядел очень элегантно; даже его темные с проседью волосы под жесткой синей фуражкой с золотым галуном казались тщательно причесанными.

– Хочу лично поблагодарить вас, господа… и вас, мэм, – сказал он, пожимая каждому руку и не выказывая ни малейшего удивления при виде Анны. – Отлично сработано, мистер Кац. Отлично и эффективно.

Кац без малейшего энтузиазма выслушал похвалу, можно было подумать, что она его больно задела. Пошел мокрый снег, но Анна ничего не замечала, она во все глаза смотрела на офицеров. Они ведь сошли с того самого корабля-небоскреба; потом они поведут его в бой. Под водой, трогая его корпус, она ощутила его мощный пульс и впервые непосредственно соприкоснулась с войной.

Когда офицеры уехали, небо вновь заволокло тучами. Анна успокоилась, но Кац был мрачен и растерян. Он рассеянно взглянул на нее, и она, неожиданно для себя, улыбнулась ему. Кац неуверенно улыбнулся в ответ. Они сообща подняли компрессор и втащили в кузов грузовика.

Под руку с Руби Анна переходила Нейви-стрит и вдруг возле “Бара Ричарда” увидела “кадиллак” Декстера Стайлза.

– Извините, пожалуйста, – сказала она товаркам. – Мне надо кое с кем поговорить.

Ей не хотелось знакомить их с Декстером Стайлзом, не хотелось, чтобы они видели его. Под их любопытными взглядами она пересекла Сэндз-стрит. Декстер Стайлз вышел из машины и открыл перед ней правую дверь. В салоне знакомо пахло кожей.

Едва он сел рядом, она почувствовала в нем перемену: он был непривычно молчалив. На фоне его кожи чуть пробившаяся щетина казалась седой. Он отъехал от тротуара и осторожно повел “кадиллак” через толпу моряков и рабочих. Сквозь ветровое стекло Анна с тоской смотрела на товарок по цеху. Всего минуту назад она была с ними, хохотала вместе с подружками. Ей показалось, будто она упала в колодец и полетела в какое-то унылое, похожее на пещеру место.

Целый квартал они проехали молча.

– Он умер, – проговорила она. – Да?

– Да.

Она сглотнула.

– Где?

– Могу выяснить.

Она не сводила глаз с дворников: они мотались по ветровому стеклу, и под ними огни светофоров превращались в вязкий цветной сироп. Звериная тяга Анны к Декстеру Стайлзу не угасла, еще жива была энергия горячки, не имевшая никакого отношения к сидящему рядом мужчине. Это был другой человек, хладнокровный и замкнутый. А вот Анна действительно переменилась. Она вернулась к себе самой. Ощущение было такое, будто после долгой бестолковой езды она наконец попала в знакомое место.

– Ну, так давай! – воскликнула она. – Выясняй! Чего ты ждешь?

На Нейви-стрит он подъехал к тротуару; у обочины – ни единой машины. Прямо у своего окна Анна увидела кирпичную стену верфи.

– Тебе понадобится твой скафандр, – искоса глядя на Анну, произнес он.

– Мне… Что?

Чушь какая-то. Когда до нее дошел смысл его слов, она рванулась, норовя вцепиться ему в лицо.

Декстер Стайлз ловко перехватил ее руки; чувствовалось, что ему не впервой обезоруживать противников.

– Ты это кончай, – вполголоса бросил он. – Не то я даже пальцем не шевельну.

Она отшвырнула Декстера к его дверце и нечаянно царапнула ему висок. Показалась кровь. Анна ощутила его дыхание, такое знакомое, и в ней проснулось желание. Сквозь его пальто она чувствовала, как бьется его сердце. Их лица почти соприкасались; вот-вот он ее поцелует. Ей до смерти хотелось, чтобы поцеловал. В то же время она сознавала, что готова его укусить, – готова пинать ногами, царапаться и орать во все горло.

Он, должно быть, это понял и, ухватив Анну за запястья, стал медленно отпихивать ее от себя.

– Да или нет, – бросил он.

Она перевела дух.

– Все не так просто, – наконец пробормотала она. – Для подводных работ нужна лодка и куча оборудования.

Не выпуская ее рук, он мотнул головой в сторону стены:

– Сколько ты сможешь оттуда вынести?

– Не знаю. Сколько-то смогу.

– Все, что тебе не под силу, вынесу я.

Его самоуверенность задела ее:

– Ишь, какой силач нашелся! Лодка нужна. Воздушный компрессор. Шланги. Трап для спуска под воду.

– Лодка – проще всего. Остальное достанут мои люди.

– Твои люди могут почти все, да?

– Почти.

– Нам еще один водолаз нужен, – сказала Анна. – Обычно работают еще два, но нам и одного хватит.

Он предостерегающе зыркнул на нее и отпустил ее руки.

– У тебя кто-нибудь есть на примете?

Анна попыталась представить себе, как отнесется к такому предложению Баскомб.

– Есть, но он неприятностей не любит.

– А кто их любит…

Они оценивающе посмотрели друг на друга. Все же сейчас они занимаются общим делом.

– Насколько это опасно? Спускаться под воду в незнакомом месте? – спросил он.

– Не знаю. Да мне все равно.

Ей вспомнилось, как она висела над водой под накренившимся небосводом в полной уверенности, что вот-вот камнем упадет на дно залива. Теперь ей казалось, что она все-таки упала, но выжила.

– А мне не все равно, – проронил Декстер.

Двадцать пятого февраля капитан Киттредж, верный сгоряча данному слову, на восемь дней раньше срока привел “Элизабет Симэн” в Кейптаун; средняя скорость судна составляла двенадцать узлов. На капитанском мостике Киттредж выглядел очень колоритно: светловолосый, с изящными руками патриция; порой “Элизабет Симэн” казалась Эдди яхтой вроде тех, что собирались перед регатой в южной части залива Лонг-Айленд, и он любовался ими с пирсов Бронкса: летом вместе с другими мальчишками из приюта для беспризорных он ходил туда купаться. Киттредж напоминал ему молодых людей, которых он когда-то видел в Центральном парке; с теннисными ракетками и хлыстами для верховой езды в руках, они шагали к выходу, подшучивая друг над другом. Ну и везунчик этот капитан, думал Эдди, такого везенья хватило бы, небось, на все пятьдесят шесть человек команды.