— Это твоё окончательное решение?

— Моё окончательное решение зависит от вашего решения, мой правитель. — Покрутив в руках кружку, Мебо встал. — Напиток уже должен на вас подействовать. Пойду отравлять воздух.

Не успели затихнуть шаги в коридоре, как Адэр провалился в сон без сновидений — Мебо переусердствовал в напитке с каким-то компонентом — и открыл глаза утром.

На кухне, шмыгая носом, суетилась жена хозяина гостиницы.

— Треклятая пыльца, — промолвила она, поставив на стол маслёнку и тарелку с ячневой кашей. — У вас нет аллергии на пыльцу?

Адэр поковырял кашу ложкой:

— Нет.

— Когда цветут травы — это просто ужас. — Хозяйка поправила на лбу клетчатый платок. — Вы ешьте, ешьте. Вашему зверю понравилось. Целую кастрюлю каши съел.

Адэр глянул на Парня. Тот лежал возле двери и вылизывал шерсть, как кот.

Хозяйка присела к столу:

— Вы зря тратите время. Живите у нас, сколько хотите. К гостям мы привычные. Но Хранители веры к нам никогда не приезжали. — Промокнула салфеткой покрасневшие глаза. — А на Отца вы понапрасну грешите. Божий человек никогда не будет удерживать Праведную мать силой. Божий человек ей поклоняется. А моего сына не слушайте. У него ж обет безбрачия. Двадцать лет, весь в соку, а нельзя. Увидел девицу в обители, сок в голову и ударил. Померещилось, что это она — ваша святая.

Адэр заставил себя проглотить ложку каши:

— Сын единственный?

— Бог больше не дал.

— И внуков Бог не даст.

— Даст. В двадцать пять лет обет прекращается. Сын женится, обзаведётся детьми. Будет нам в старости радость. — Хозяйка шмыгнула носом. — Тут соседка спрашивала… Вот вы Хранитель, а какую веру вы храните?

— Истинную.

Женщина коротко кивнула:

— Теперь понятно.

— Что вам понятно? — переспросил Адэр и втолкнул в себя очередную ложку каши.

— А то, что вера одна. Праведная вера. А всё остальное — ересь. Оказывается, вы еретик.

— Это Праведный Отец сказал?

— И если он прячет от вас Праведную Мать, то правильно делает. — Женщина поднялась. — Без его позволения я не могу вас выгнать из гостиницы, но кормить вас и вашу псину не обязана. — Забрала у Адэра тарелку. — И почему я сразу не спросила?

В кухню заглянул Крикс:

— Приехал Джиано. — И вместе с Адэром вернулся в комнату.

Советник по религиозным вопросам — облачённый в холщовый костюм, босой, — выслушав их, уселся на сундук. Закачался взад-вперёд:

— Всё это очень странно. Последователи праведного учения мирные и богобоязненные люди. Они искупают свои грехи болью и слезами.

— Выходит, ваши знания об этой вере ущербны. — Адэр посмотрел в окно. Несмотря на тёплое солнечное утро на улице никого не было видно.

— Выходит, так. Каюсь. Но почему вы сразу не сказали, что вы правитель, и у них находится ваш тайный советник?

Адэр побарабанил ладонями по подоконнику. Ему не терпелось отправиться к обители. Там время течёт иначе. И кажется, даже если стоишь на месте, ты занимаешься полезным делом.

— Тремя днями раньше на вопрос Крикса Отец ответил, что женщина была, но ушла. Думаешь, он признался бы мне во лжи? Нет, Джиано, он лгал бы и дальше.

— Сейчас он тоже врёт. Не вижу разницы.

— Разница в том, Джиано, что если бы он узнал, кто я, то безропотно пустил бы меня и стражей в обитель. Открыл бы все двери, провёл тайными ходами, показал все закутки. Он лишил бы меня повода сомневаться в его словах, и я бы ушёл ни с чем. Сейчас у меня есть повод. Я снесу Авраас к чёртовой матери, арестую Отца и Братьев. И заливаясь слезами от боли, они признаются, где прячут Малику.

Не в силах более дышать воздухом, в котором уже не чувствовался аромат горных лугов и рек, Адэр взял Парня за ошейник и покинул постоялый двор.

***

Перед воротами обители рабочие возводили помост. Адэр встал на расстоянии, позволяющем увидеть «спектакль», который будет разыгран на деревянном возвышении. Похлопав Парня по холке, взял его за ошейник, инкрустированный рубинами, и настроился на длительное ожидание.

Рабочие подгоняли доску к доске, стучали молотками. Праведные Братья не появлялись. Улицы были безлюдны. Смешно надеяться, что разболеется весь город. Аллергии подвержены от тридцати до пятидесяти процентов населения планеты. К сожалению, они никак не могли собраться в одном месте.

Детское пение из обители не доносилось. Возможно, его заглушали скрип досок и стук молотков, однако хотелось верить, что дети проведут этот день дома и не станут свидетелями очередного обмана Отца.

Вскоре пришёл Джиано. Худощавый, босой, в колышущейся на ветру белой одежде — он походил на ангела. Окинул лучезарным взглядом площадь:

— Город вырос, а здесь ничего не изменилось.

— Вы были в Авраасе? — поинтересовался Адэр, наблюдая за слаженными движениями рабочих.

— Очень давно. Раньше Авраас ездил с проповедями по стране.

— Кто?

— Авраас. Так зовут Праведного Отца.

— Сукин сын, — процедил сквозь зубы Адэр. — Назвать своим именем город!

— Сюда меня привело его умение завораживать людей, — продолжил Джиано. — Я не хотел стать Братом. Я хотел пообщаться с Отцом лично, но… — Советник покачал головой. — Сглупил и сказал Избранному, что исповедую ахаби.

— Чем им не нравится ваша вера?

— Не только им. Почти все конфессии считают нас лицемерами. Мы для них как дым над костром — глаза застилает, а толку никакого. А всё потому, что мы признаём все веры и всех богов. — Джиано повернулся к Адэру. — Я давно хотел вас спросить, но никак не решался.

— Ближайшую минуту я ваш.

— Так мало? — пробормотал советник.

— Вы должны вернуться в постоялый двор и сидеть там, пока стражи не разрешат вам выйти.

Джиано натянуто улыбнулся:

— Я не пленник.

— Это приказ.

— Хорошо. — Советник бросил взгляд на частокол. — А я хотел рассказать вам о Праведном Отце.

— У нас ещё будет время пообщаться.

— Хорошо. Так я могу спросить?

— Джиано! Не тяните время.

— Почему вы назначили советником меня? Ни оларда или ирвина — их в Грасс-Дэморе большинство, — а именно ахаби?

— Вы не возносите одну религию над другой.

— Да, это так. Но почему выбрали именно меня?

— Я надеялся, что у вас хватит ума не уговаривать правителя принять вашу веру.