Она окинула комнату взглядом, чуть дольше задержала его на стульях и креслах, заваленных бумагами и чертежами:

— Так рад, что даже не соизволил нас встретить?

Вилар улыбнулся:

— Элайна.

Она небрежно махнула рукой:

— В обязанности маркиза это не входит. Я знаю. Но ты мог бы хоть чуть-чуть сгладить разочарование, которое доставил нам мой любимый братец.

— Адэр не хотел вас обидеть. У него появились неотложные дела. — Вилар убрал с кресла бумаги. — Прошу.

Проигнорировав его приглашение, Элайна направилась к окну. Мягко прошуршала ткань персикового платья. Лучи солнца коснулись ожерелья из лимонного гелиодора и отскочили сотнями сверкающих брызг.

Теребя в руках занавесь, сестра Адэра смотрела на аллею перед замком, а Вилар не знал, как себя вести. Впервые за одиннадцать лет он находился с Элайной наедине. Когда-то он желал этого, придумывал слова, которые скажет, глядя ей в глаза. Сейчас чувствовал себя так, словно кого-то предавал. Светло-русые локоны, спадающие на спину, тонкая талия и округлые бёдра всколыхнули бесполезные воспоминания.

Чтобы нарушить тишину и лишить себя возможности окунуться в ненужное прошлое, Вилар спросил:

— Как добрались?

Элайна повернулась:

— Отлично. Пыль, жара, нищета. Никаких изменений.

Вилар торопливо отвел взгляд от чудно изогнутых губ:

— У нас был тяжёлый год.

— Поэтому нам оказали такой скудный королевский приём?

— Вас приветствовал старший советник. Что не так?

— Старший советник, — презрительно повторила Элайна. — Орэс Лаел — выскочка с плебейскими корнями.

— Титулованный род Лаелов существует три поколения. Твой муж недалеко от него ушёл: всего лишь пятое поколение.

Элайна передёрнула плечами:

— Где Адэр?

— Не знаю.

— Это ужасно, Вилар. Твой друг, возможно, совершает очередную глупость, а тебе всё равно. Когда ты поехал вместе с ним в Порубежье, мы возлагали на тебя большие надежды.

— Мы?

— Мы верили… Мы хотели верить, что ты удержишь его от необдуманных шагов. А ты, похоже, закрываешь на всё глаза. Нет, даже хуже. Ты потакаешь ему во всём. Его необдуманные и скоропалительные решения наносят урон Тезару.

— Элайна! Ты говоришь о правителе Грасс-Дэмора!

— Я говорю о сыне Великого Могана. Сын Великого Могана не имеет права на ошибки. — Она приблизилась к столу. Немного подумав, села в кресло. — Караул не пустил меня в его апартаменты.

Вилар удивился:

— Зачем ты туда пошла?

— Покои мужчины могут о многом поведать.

— Что ты хотела узнать?

— С кем он проводит ночи.

Вилар растерялся:

— С каких пор тебя стала интересовать интимная жизнь брата?

— Покажи мне свои покои, Вилар.

— Зачем?

— Хочу посмотреть, как низко ты опустился.

Вилар выпрямил спину:

— Вероятно, ты думаешь, что можешь оскорблять меня. Думаешь, что я молча выслушаю тебя, и на этом всё закончится? Уверяю, ты ошибаешься. Я уже не тот юноша, каким был одиннадцать лет назад.

Элайна проговорила заискивающим тоном:

— Не злись на меня, Вилар. Не надо. Я, как и ты, очень нервничаю. Мы с тобой целую вечность не разговаривали без посторонних. — Пригладила мизинцем бровь. — Я думала, что ты всегда будешь пухленьким, неповоротливым. За год ты сильно изменился, Вилар. По крайней мере, внешне.

— В какую сторону? — спросил он, пытаясь успокоиться.

— Ты просто стал другим. — Элайна улыбнулась. — У тебя на щеках были ямочки. Куда они делись?

— Сбежали вместе с тобой.

— Ты изменился, но так и не понял, что по любви женятся только бедняки, а знатные люди женятся ради целей, которые выше их.

Вилар сел к столу. Всем видом показывая, что более не намерен продолжать разговор на эту тему, придвинул чертёж.

— Где она? — спросила Элайна.

— Кто? — вяло поинтересовался Вилар, разглядывая обозначения на карте.

— Твоя Малика.

— Благодаря твоему брату, она не моя.

Элайна как-то странно посмотрела:

— Значит, эти слухи правда… От неё надо избавиться, Вилар. Сделай это ради Адэра.

— Да что случилось?

— Малика добивается его.

— Бред!

— Она хочет отомстить Великому за Порубежье.

— Бред!

— Граф Эпла… Помнишь такого?

— Этого ежистого юнца? Конечно, помню.

— Ежистым он был когда-то, теперь это любезнейший молодой человек. Он был на балу у Толана.

Вилар поднял указательный палец:

— Наступила та стадия разговора, когда надо сделать паузу.

Элайна с минуту помолчала:

— Я хочу продолжить.

— Хорошо подумала?

— Да. Ты всё равно это услышишь: не от меня, так от кого-то ещё.

Вилар кивнул:

— Хорошо. Говори.

— В Бьялуре Малика вела себя… непристойно.

Вилар усмехнулся:

— Ты говоришь о ком-то другом.

— Не хочу вдаваться в подробности, но она вела себя как фаворитка Адэра.

— Против кого ты пытаешься меня настроить? Против Малики или против своего брата?

— Вилар! Как ты можешь?

— Зная Адэра…

Элайна подалась вперёд всем телом:

— Ты обещал служить ему верой и правдой. И где твоя вера? Под женской юбкой? И в чём твоя правда? В твоих штанах?

— Элайна!

— Нет уж, дослушай меня до конца, маркиз Бархат. Хочешь каждую ночь шатать кровать с потаскушкой — это твоё право, но делай это за стенами замка.

— Я люблю её и не позволю говорить о ней в недопустимом тоне.

— Я надеялась, что после меня ты найдёшь кого-то особенного.

— Я нашёл.

Элайна бессильно откинулась на спинку кресла:

— Я помню твои глаза, когда ты узнал о моей помолвке с герцогом Гаяри. Я проплакала всю ночь. Мне казалось, что ты будешь страдать всю жизнь. А ты уже на следующий день заявился к нам в гости с лореткой.

— Я нуждался в лекарстве.

— Мужчине можно верить до тех пор, пока он не скажет «люблю». После этого начинается ложь.

— Не понимаю, чего ты хочешь?