* * *

…Казалось, обезумевшему от счастья «Корейцу» подпевает вся Вселенная.

В обзорном экране проплывали объятые пламенем шарики планет, беззащитными снежинками серебрились глыбы льда, из распечатанных месторождений нефти и газа взвивались праздничные факелы.

Дважды исполнив танго, «Кореец» предложил вальс-бостон, затем просто вальс, затем вальс-оксид и, попотчевав исследователей кадрилью, вернулся к бостону. Борисов все время оставался без пары, но это его не смущало: взяв в руки противень из-под поросенка, он вальсировал по рубке с таким вдохновением, словно участвовал в танцевальном конкурсе с призовым фондом в миллиард.

Наплясавшись до изнеможения, Шуберт рухнул в кресло и посмотрел на экраны. Зрелище за бортом было, безусловно, красивым, но мрачноватым. Последние планеты окончательно срывались с орбит и либо пикировали на звезду, либо медленно уходили в космос, навечно покрываясь вздыбленными гребнями ледников.

«Корейца», несравненно более легкого, но все же включенного в общую гравитационную систему, неумолимо тянуло к звезде. Расстояние между кораблем и бушующей короной уже сократилось до одной трети астрономической единицы. Пока это было не фатально, исправительно-трудовые поселения на Меркурии находились в еще большей близости от Солнца, однако наступила пора принимать решение. Собственно, решение у Шуберта было только одно, и он его давно уже принял.

– «Кореец»! – позвал Борисов. – Как самочувствие?

– Ништяк! – радостно отозвался кибермозг.

– Понятно… Точку входа-выхода рассчитать сможешь?

– Легко.

– А если ошибешься?

– Не ошибается тот, кто ничего не делает, мастер.

– Ты мне это брось! Не хватало еще внутри какой-нибудь планеты финишировать. С гиперпространством шутки плохи, «Кореец»!

– Смею заметить, мастер, искусственному интеллекту чувство юмора не присуще.

– Как ты меня достал!.. Проверь все как следует. Пересчитай координаты еще раз, и…

– Сделано, мастер, – ответил кибермозг, прежде чем Шуберт успел закончить.

– Да ты и не проверял ничего! – возмутился Борисов.

– Конечно, нет. Я вам что, семижильный? Рабство у нас, слава богу, уже отменили. На всей территории Федерации.

– Эх-х!.. Рискнуть, что ли?.. Довериться этому хламу… Да музыку-то выключи! – прикрикнул Шуберт. – И вы… – буркнул он, обращаясь к Матвею и Дарье, слипшимся в хореографическом экстазе. – Натискаетесь еще! По местам. Прыгать будем, понятно? Хотя куда?.. Черт его знает. С этим баламутом не угадаешь… «Кореец»!

– Аиньки!

– У тебя все готово?

– Зачем два раза переспрашивать?

– Фу ты, обормот… Ну, давай тогда. Точка выхода – сектор «Земля». Да не промахнись смотри!

Бывшие дежурные – с поста их никто не снимал, однако сам пост прекратил свое существование, поэтому Дарья и Матвей справедливо полагали себя временно свободными от вахты, – итак, бывшие дежурные, не разжимая объятий, улеглись возле антиперегрузочного кресла и вопросительно воззрились на Борисова.

– Поехали… – вздохнул тот. – Слышал, «Кореец»? Команда «старт»!

– Ну, так бы и говорили, – отозвался кибермозг.

Дарья на мгновение испытала приступ тошноты – то ли от обилия жирной пищи, то ли действительно от перегрузки, в вопросах космоплавания она была не сильна, – но все быстро прошло, и круги перед глазами снова превратились в знакомые лица.

– Уже прилетели? – осведомилась Дарья.

– Приехали! – огрызнулся Борисов, вглядываясь в передний экран. – А куда приехали-то?.. «Кореец»!

– Я здесь, мастер.

– Доложить. У меня галлюцинации?..

– Боюсь, что нет, мастер. Вы действительно наблюдаете конвой из двухсот шестидесяти боевых кораблей. Сто линкоров, сто тяжелых крейсеров, сорок транспортов и двадцать броненосцев. Конвой миновал главную базу флота на Марсе, а также рембазу на Луне и теперь держит курс прямиком к столице Федерации…

– В конвое все наши? – с опаской спросил Шуберт.

– Да, мастер. Половина флота ОВКС находится на траверзе «Точка «ноль» – Земля». Мы легли им прямо в кильватер. Похоже, армада не собирается останавливаться до самой земной орбиты. Я провел расчеты и убедился, что они полностью соответствуют алгоритму выхода на рубеж атаки. Наш флот движется к нашей же столице, словно это вражеская база.

– В боевом порядке?! – ужаснулся Матвей.

– Порядок строя – походный.

– То есть атаковать Землю они все-таки не собираются…

– Будем надеяться, что нет.

– Ну и чего они тогда?.. – проронил Борисов. – «Кореец», дай связь с офисом.

– …главнокомандующего, – быстро добавила Дарья.

– Фиг! – сказал Шуберт. – Свяжи меня лично с господином Дауном.

– Сначала – со Страшным! – упрямо произнесла она. – Можем проголосовать. Двое против одного.

– Властью капитана, – мстительно молвил Борисов, – объявляю, что действие демократических институтов на территории корабля временно приостанавливается.

– Кхе, кхе… – подал голос кибермозг. – Вы про меня, случайно, не забыли? То они голосуют втроем, то объявляют чего-то… какой-то там властью… А меня здесь как будто и нет… Юмористы, честное слово!

– Эй, на борту! – внезапно раздался в динамиках чей-то отрывистый голос. – Борт «Кореец», немедленно ответьте!

– Пардон, это, кажется, меня… – вякнул кибермозг.

Несколько минут в рубке царила тишина, затем тот же абонент прохрипел:

– Виноват, ваше высоко… э-э… величество. Не знал, не предупредили. Конечно, вне очереди… конечно, рейд открыт… Не смею более задерживать. На связи был генерал Хвостов.

– Что ты ему набрехал? – тяжело произнес Борисов после паузы.

– Ничего особенного, – самодовольно хмыкнул «Кореец». – У меня на диске оставался отрывок из обращения какого-то Петра к каким-то шведам. Кажется, в концертном зале «Полтава».

– Я же говорила, что он способный, – улыбнулась Дарья.

– А что тут за очередь стоит, этот Хвостов тебе не сказал? – спросил Шуберт.

– Неизученное явление природы. Корабли не могут сдвинуться. Ни туда, ни сюда… вообще никуда. Конвой прибыл двадцать минут назад и продолжает маневрировать у самой Земли. Ни один из кораблей не может нарушить строя. И весь строй тоже не может себя нарушить… Умора! – неожиданно заключил «Кореец».

– Ну, дела… – Страшный озадаченно поскреб в затылке. – Это что же получается? Близок флот, да не воспользуешься? Кто это так начудил?

– Иванов говорит, наш Исследовательский Отдел расстарался. А если точнее – лично Калашников, мать… – Адмирал Наливайко проглотил окончание фразы. – Кроме гиперволн, сквозь этот щит, будь он неладен, ничего не проходит. Мы автоматический челнок попытались запустить, так он растворился, как будто его из диссамблера разложили.