— Значит, вчера он пришел сюда между восемью и тремя? — спросил Халворсен.

— Думаю, Халворсен далеко пойдет, — бросил Вебер, по-прежнему не сводя глаз с Харри. — Особенно если подумать, какой конкурс он выдержал, чтобы попасть в полицию. Черт возьми, с каждым годом все хуже и хуже. Ты видел, кого сейчас принимают в полицейскую академию? По сравнению с этим сбродом, в педучилище учатся просто гении.

Вебер, оседлав любимого конька, начал долгую речь о том, как деградирует полиция.

— Кто-нибудь из соседей что-нибудь видел? — успел спросить Харри, когда Вебер остановился, чтобы перевести дыхание.

— Тут четверо наших ребят обходят все дома в окрестностях, но люди в основном возвращаются домой поздно. Думаю, нового мы ничего не узнаем.

— Почему?

— Не думаю, что он показывался в округе. Сегодня мы пустили собаку по его следу — он на километр ведет в глубь леса, на тропинку — там собака скололась. Видимо, он пришел и ушел одним и тем же путем. Между озерами Согнсванн и Маридалсванн целая паутина этих лесных тропок. Он мог припарковать машину на какой-нибудь стоянке для туристов. Тут их много бывает, туристов, и половина из них ходит с рюкзаками. Ясно?

— Ясно.

— Теперь вы хотите меня спросить, удалось ли нам найти отпечатки пальцев.

— Ну…

— Ну-ну?

— А на той бутылке?

Вебер покачал головой:

— Никаких отпечатков. Ничего. Хотя он пробыл здесь и долго, но наследил на удивление мало. Мы продолжаем искать, но я на сто процентов уверен, что не найдем ничего, кроме следов его ботинок и кусочков ткани.

— Плюс гильза.

— Он оставил ее нарочно. Остальные следы он постарался замести.

— Хм. Может, это что-то вроде предупреждения? Как думаешь?

— Я? Я думаю, что у вас, молодых, в голове вообще ничего нет. Такое чувство, что сейчас в полиции все такие.

— Угу. Спасибо за помощь, Вебер.

— И бросай курить, Холе.

— С ним невозможно разговаривать, — сказал Халворсен, когда они возвращались в центр города.

— Бывает, — согласился Харри. — Но свою работу Вебер знает.

— Ну? — спросил Мёллер, когда Харри и Халворсен отпили из своих чашек и Харри, скорчив жуткую гримасу, высказал все, что он думает о кофе.

— По-моему, искать связь между газетной статьей и убийством не стоит, — сказал Харри.

— Почему? — Мёллер откинулся на спинку кресла.

— Вебер полагает, что убийца лежал в своем укрытии с утра, то есть самое большое — спустя пару часов после появления выпуска «Дагбладет». Но убийца действовал не импульсивно — покушение было тщательно спланировано. Этот человек давно собирался убить Браннхёуга. Он разведал местность, выяснил, когда Браннхёуг возвращается домой и уходит на работу, откуда лучше и безопаснее всего стрелять, как пройти к этому месту и как оттуда уйти, выяснил и сотни других мелких деталей.

— Значит, по-твоему, убийца купил винтовку Мерклина для этого?

— Может быть. А может быть, и нет.

— Спасибо, очень информативно, — язвительно сказал Мёллер.

— Я хотел сказать, что вероятность есть. Но с другой стороны, как-то получается несообразно. К чему заказывать контрабандой самую дорогую киллерскую винтовку, только чтобы убить высокопоставленного, но в принципе обычного бюрократа, у которого нет ни телохранителей, ни охраны дома. Убийца мог просто позвонить ему в дверь и пристрелить его в упор из пистолета. Это все равно что… что…

Харри начал активно жестикулировать.

— Стрелять из пушки по воробьям, — подсказал Халворсен.

— Именно, — сказал Харри.

— Хм. — Мёллер закрыл глаза. — А как ты оцениваешь свою функцию в расследовании, Харри?

— Суперагент, — улыбнулся Харри. — Я тот самый парень из СБП, который имеет право действовать самостоятельно, но по мере необходимости запрашивать помощь других отделов. Тот парень, что подчиняется непосредственно Мейрику и имеет доступ ко всем необходимым документам. Тот, кто задает вопросы и может не давать ответы. И так далее.

— Ты забыл про лицензию на убийство, — сказал Мёллер. — И суперавтомобиль.

— На самом деле я ничего не придумал, — ответил Харри. — Мейрик уже переговорил с начальником полиции.

— Начальником полиции?

— Так точно. Сообщение об этом вам пришлют сегодня по электронной почте. Делу об убийстве Браннхёуга с этого момента придано приоритетное значение, и начальник полиции хочет, чтобы ничто не осталось без внимания. Будем работать, как в ФБР — несколькими следственными группами, большими и малыми, чьи функции зачастую перекрываются. Это нужно, чтобы избежать однобокого подхода, который нередко возникает при расследовании больших дел. Вы же об этом читали?

— Нет.

— Штука в том, что хотя приходится дублировать некоторые функции и выполнять одну и ту же работу в нескольких следственных группах, результативность многократно возрастает оттого, что у людей разные подходы и углы зрения.

— Спасибо, — отозвался Мёллер. — И что из всего этого следует? Зачем ты пришел сюда?

— Я же сказал, что могу по необходимости…

— …запрашивать помощь других отделов. Это я уже слышал. Давай выкладывай, Харри.

Харри кивнул на Халворсена. Тот с беспомощным видом улыбнулся начальнику. Мёллер застонал:

— Имей совесть, Харри! Ты же знаешь, что с личным составом у нас в отделе туго.

— Обещаю вернуть его в хорошем состоянии.

— Нет, я сказал!

Харри промолчал. Некоторое время он сидел, разминая пальцы и разглядывая висящую над книжной полкой репродукцию картины Киттельсена «Замок чудес».

— Когда ты его мне вернешь?

— Как только дело будет закрыто.

— Как только… Так я могу сказать тебе, Харри. А не наоборот.

Харри пожал плечами:

— Извините, шеф.

Сердце в груди бешено забилось. Она сняла трубку.

— Здравствуй, Сигне, — сказал голос. — Это я.

Ей захотелось заплакать.

— Хватит, — прошептала она. — Прошу тебя, хватит.

— Верность и в смерти. Ты так сказала, Сигне.

— Я позову мужа.

Голос тихо рассмеялся.

— Его же нет дома, правда?

Сигне сжала трубку так, что руке стало больно. Откуда он знает, что Эвена нет дома? И почему он звонит, только когда Эвен уходит?