Все, кроме Рипа.

ИВиви.

–Уилла!– окликает Памела.

–Что?– Тавыныривает изкроличьей норы воспоминаний.– Гм… ага, хорошо.

–Приедешь? Прямо сейчас?

–Да,– соглашается Уилла. Ладно, онаподдержит Памелу. Прямо сейчас.

Впрочем, времени уУиллы особенно нет. Онаприезжает вдом Бриджманов наГрей-авеню, ожидает увидеть хозяйку, нопервый этаж пуст.

–Янаместе!– кричит Уилла.– Имне через десять минут нужно обратно вмашину!

Ответа нет. Ужасно хочется уйти. Золовка всвоем репертуаре– сперва поломать кому-то планы, потом еще изаставить ждать. СЗаком Памела стольже бессердечна (даже хуже!).

Уилла окликает ее ислышит наверху шаги, сначала думает, чтоте приближаются, нонет, отдаляются.

–Ладно, япошла наработу. Перезвони позже!– Уилле удается скрыть раздражение вголосе, ноне обиду. Онастоской думает отом, какпроехалабы навелосипеде мимо черепашьего пруда, куда мать водила их троих, когда они были маленькими. Вивитерпеливо обвязывала куски сырой курицы ипомогала набрасывать лески.

–Уилла, этоты?– окликает Памела.

–Да!

–Сейча-ас спущусь!– Судяпотому, какона тянет первое слово, спустится Памела несейчас.

Отсчитывая минуты, Уилла принимается разглядывать семейные фотографии наполке подлестницей.Лори Ричардс снимала Бриджманов наСтепс-Бич четыре года подряд. Памела, Зак, Питер. Всекажутся такими счастливыми. Памела даже по-настоящему улыбается. Потом снимок смужем, онидержатся заруки. Глядя натакие фото, думаешь осемейных ужинах, еженедельных игровых вечерах, уроках езды нашкольной парковке ирождественских утрах, ане опроблемном ребенке имуже-изменнике.

Памела наконец спускается полестнице. Онабосая, смокрыми волосами, наней бирюзовая льняная рубашка сброским ожерельем (большие деревянные бусины нанитке, увеличенная версия того, чтоПитер мог смастерить всадике), иона сжимает вруке что-то красное.

Памела протягивает это Уилле.

–Янашла их встирке.

Это красные кружевные стринги. Уилла едва невыплевывает утренний чай. Онабыла права: ейнехочется это видеть, чужое вонючее белье. «Покрайней мере, иххотябы вмашинке прокрутили»,– думает Уилла.

–Ятак понимаю, этонетвои?– спрашиваетона.

–Нет. Апохоже, чтоя могу такое носить?

«Определенно нет»,– хочет сказать Уилла, нобоится оскорбить золовку. Насамом деле никто неможет сказать, какое нижнее белье носит человек, также какникто неможет сказать, чтоскрывается за, казалосьбы, счастливым семейным портретом.

–Это«Ханки Панки»,– незадумываясь, говорит Уилла. Несмотря наотвращение, онаберет стринги сладони Памелы.

–Откуда знаешь? Бирки нет. Неужели ты такое носишь?– одновременно обвиняюще ипотрясенно спрашивает Памела.

–Нет,– отвечает Уилла ичуть было недобавляет: «Видела усестры».

Памела права: бирку срезали, иосталась дырочка размером смонету. Волна тошноты накатывает наУиллу так, чтонесдержаться. Онамчится вдамскую комнату прямо вхолле, иее рвет. Когдаже выходит обратно, Памела раскрывает объятия:

–Бедняжка. Ятак старалась невспоминать отвоей беременности, боялась кому-нибудь сболтнуть.

–Ничего,– заверяет Уилла. Стринги валяются наполке усамого свежего семейного портрета. Чтозаконтраст.– Закаоних спрашивала?

–Пока нет. Хочуподождать. Ясобираю улики, шьюдело.

–Уверена, чтоПитер никакую подружку вдом неприводил?

–Онвсе лето влагере.

–Просто такое белье носят молодые девочки.

–Любовница Зака младше меня!– взрывается Памела.– Иносит шлюшьи трусы!

–Акак они встирку попали? Неужели таженщина приходила сюда?

–Нет!– визжит Памела.– Покрайней мере, недумаю. Надеюсь, чтонет. Онилежали надне кармана штанов Зака. Ясперва приняла их заносок, ну, знаешь, онииногда вмашине забиваются куда нипопадя, апотом разглядела. Наверное, тадрянь ему подарила.

–Фу.

Памела качает головой.

–Тынепредставляешь, чтотакое стареть, Уилла. Надеюсь, Рипникогда так стобой непоступит.

Какой возмутительный намек. Излой. Уилла беременна. Ктовообще говорит подобное беременной женщине?

–Ладно, мнепора наработу,– говорит Памела. Уилла может быть свободна.– Спасибо, чтозаглянула. Мненужно было скем-то поделиться.

–Наздоровье,– отвечает Уилла. Встреча впринципе выдалась крайне неприятной, даеще ислова проРипа досих пор вголове крутятся. Вотуж правда!

Однако неэто больше всего тревожит Уиллу. А… нечто, чтоона пока даже себе сформулировать неможет. Памела своплем «Кофе, яиду ктебе!» шагает накухню, аУилла уходит, прихватив ссобой чертовы стринги.

Эми любит воскресенья сДеннисом, потому что он умеет расслабляться. ДжейПивсегда вставал нарассвете (который летом наступает очень-очень рано), потому что ему нравилось ждать возле хаба наМэйн-стрит парня, чтодоставляет «Нью-Йорк Таймс». Бывший утверждал, чтозавел такую привычку еще вдетстве, наМанхэттене,– воскресенья дляЛюсинды илиего бабушки сдедушкой неначинались, пока неоткрылась «Таймс»,– ноЭми подозревает, чтоэто больше связано сВиви исписком бестселлеров. Получив газету, онотправлялся закоробкой пончиков, азатем– домой, чтобы приготовить вторую чашку кофе.

Деннис, напротив, любит поспать. Унего настоящий талант косну. Онспит глубоко икрепко, иничто неможет его расшевелить илиразбудить досамого утра. Деннис издает мягкое рычание, какуютное лесное существо, такой приятный контраст посравнению схрапом Джея Пи, чтонапоминал грохот отбойного молотка поасфальту. Иногда это бывало настолько громко, чтоЭмидумала: «Неудивительно, чтоВиви неборолась изовсех сил заих брак».

Кактолько Деннис просыпается, тутже направляется вванную, чтобы справить нужду ипочистить зубы, затем возвращается впостель, занимается сЭми любовью (весьма искусно; он, безусловно, лучший любовник, который унее когда-либо был) иснова засыпает. Воскресенье– егоединственный выходной (каки уЭми– летом), иДеннис нечувствует необходимости что-либо непременно планировать. Каки задумал Бог, седьмой день– день отдыха.

Втретье воскресенье августа– лето подходит кконцу, иЭми, можно сказать, чувствует облегчение– онисДеннисом лежат впостели. Только что позанимались любовью, ион снова заснул. Эмиприжимается кширокой теплой спине Денниса ицелует татуировку американского флага наего правой лопатке. Онавидит, какяркий солнечный свет пытается проникнуть вкомнату, углубляя тени. Эмивсегда ждет дождливого воскресенья: чемпасмурнее, темлучше,– нотакого подарка неслучалось завсе лето. Воскресенья были болезненно прекрасными. Вероятно, позже придется пойти напляж. Или, может, онапредложит поздний обед наГэлли. Эмиобнаружила, чтоДеннис нескупится, когда дело касается развлечений, иэто еще одна вещь, которая ей внем нравится, помимо секса исна.