— А можно я с вами? — попросился малыш.

— Увы, Вейре, Ньес не обладает даже каплей юношеского благородства Даэреза, — герцог укоризненно усмехнулся, попрекая в дурнейшем вкусе. И я еще никуда не пошла, а уже испытывала досаду и неловкость.

Но чем больше Освальд давил, тем больше во мне просыпалась злость. И следующим днем я к Веспверкам пришла позже, зато причесанная, в нарядном платье. Конечно, не для Ньеса, а назло Освальду.

Он заметил, ухмыльнулся и быстро пообедав, уехал по делам, оставив меня в самом мрачном настроении.

Перед свиданием Вейре начал жаловаться на головокружение, жар, боли в ногах и приближающийся приступ. И только под жгучим взглядом отца притих и отпустил меня на нежеланное свидание.

— Хорошей прогулки, — пожелал Освальд с прохладцей.

— Благодарю, Ваша Светлость, — ответила сдержанно я и ушла с самой легкой походкой, на какую способна. Вряд ли он смотрит, но мне хотелось в это верить.

Жеом приехал к графине в назначенное время.

Весенняя погода радовала теплом, поэтому для прогулки маркиз выбрал открытую карету.

Когда спустилась, он облобызал мне руки, засыпал комплиментами, но они не радовали. Да, я улыбалась, даже шутила, только знал бы «жених», где осталось мое сердце.

По дороге в кофейню Жеом много рассказывал о себе, о службе, увлечениях… Он вообще много говорил. И не надо быть психологом, чтобы понять: роль супруге маркиз отводит подчиненную. Возможно, для иной здешней девушки это даже хорошо, но мне казалось, что за военной выправкой скрываются властность и эгоистичность, которые не могла замаскировать показная учтивость.

Когда я рассказывала о себе, Жеом слушал без особого интереса, а стоило коснуться писательства и будущих планов, он отрезал:

— Сказки нравятся детям. Сколько вы хотите детей, Корфина? — и не успела рта открыть, ответил за меня. — Минимум трех. А лучше пять.

Нет, я, конечно, хочу большую семью, но не уверена, что на пятерых хватит здоровья. Только, кажется, Жеому мое мнение не важно.

К тому же его мать, давно овдовевшая, живет с ним…

Обдумывая сведения, я поняла, что маркиз не мой человек. Не буду я ни под чью дудку плясать, петь и дышать. Да и в муже хочу видеть друга, равного, а не властного эгоиста замашками. Ведь даже Освальд мягче, и если он полюбит, будет относиться к жене с заботой… Сердце екнуло, и общение с «женихом» стало совсем в тягость.

— Знаете, Жеом, ни при каких обстоятельствах я не брошу писать, — ошарашила маркиза.

Он смерил меня взглядом и усмехнулся:

— Когда появятся дети, Корфина, вам станет не до писулек.

Со свидания я вернулась преисполненной желания стать материально самостоятельной. И только потом, не спеша выбирать спутника жизни.

Утром Освальд на удивление встретил меня спокойным, только молчал. Вейре был сонным и тоже молчаливым. И я помалкивала. Уже думала, что день пройдет плохо, однако герцог удивил: сразу после завтрака позвал нас кататься по весеннему пригороду.

— Смотри, Вейре, природа просыпается, — Освальд обращался к сыну, но почему-то мне казалось, что прогулка случилась неспроста. Посмотрела на герцога, а он продолжал упрямо разглядывать молодую зелень и первые цветы, игнорируя меня. Навязываться не стала, поэтому прикрыла глаза и подставила лицо нежному солнцу… А когда внезапно открыла — поймала внимательный взгляд Освальда.

— Покраснеет кожа — тетушка будет недовольна, — произнес он тоном наставника.

— Я немножечко, — ответила с улыбкой, которая сама нарисовалась на губах. Когда вокруг красота — не могу быть хмурой злюкой. В ответ Освальд поджал губы и отвернулся. Зато Вейре последовал моему примеру: скинул шапочку и тоже подставил лицо солнцу.

После прогулки меня любезно высадили у издательства. Я так спешила узнать, как обстоят дела, что попросила Освальда отпустить пораньше.

— Снова пойдете с этим усатым? — вздохнул Вейре.

— Нет, вернусь домой и буду работать.

— А у нас большая библиотека, и работать удобнее… — продолжал сманивать маленький хитрюга. За полгода он подрос, но для меня еще надолго останется малышом. — И будет обед. Жаэрд обещал приготовить пирожные с орехами и…

— Вейре, у баронессы дела, — осадил сына Освальд.

— А мы завтра с тобой наведаемся к Жаэрду и попросим приготовить еще! — заговорщицки подмигнула ребенку.

— Еще на кухне Вейре не был! — возмутился герцог, задирая аристократический нос.

— А надо уметь многое! Мало ли чего! Вдруг придется готовить самому! — весело напомнила, как он благосклонно относился к моей готовке на севере, помахала рукой и спустилась из герцогского ландо. — До завтра!

— До завтра! — закричал Вейре и от души замахал мне рукой.

Лишь Освальд оставался чопорным и хмурым, будто палку проглотил, поэтому не удержалась и передразнила его, скривив недовольную мордаху. Вот тогда-то у него и вытянулась лицо. Да, дорого бы я дала, если бы под рукой был фотик, и смогла бы запечатлеть его ошарашенную мину.

По узкому, темному коридору издательства я шла в волнении. Постучалась, и Апетен крикнула:

— Я ждала тебя! Входи!

— Откуда вы узнали, что это я? — спросила, усаживаясь на стул. Апетен улыбалась и пребывала в самом радужном настроении, и это обнадеживало. Но я все равно ужасно волновалась.

— По стуку каблуков. Ты даже стучишься иначе. Дерзко.

Вот уж никогда не подумала бы, что я дерзкая.

— Хорошо, впредь буду стучаться, как положено леди, — пошутила.

— Корфина, стучи хоть ногой. Только пиши! И скорее!

— М? — удивленно промычала я.

— Скоро разразится скандал! Нет! Скандалище! Я наняла репортера. Он напишет возмутительную статью, и все захотят почитать про незаконнорожденную графскую дочь, — Апетен плотоядно улыбнулась. — Народ любит скандалы! То-то будут гадать — кто же в прообразе?

— Да никто!

— Я знаю! Ты знаешь! Но другие-то не знают! — почуяв выгоду, Апетен откинула напускную респектабельность и перегнулась через стол. Ее глаза горели решимостью. И она теперь походила на роковую соблазнительницу, сманивавшую невинного автора на написание второго тома. — Нам это на руку!

— А может, не надо? — вообще-то я всегда старалась избегать любых скандалов.

— Надо, Корфина, надо! Андер Ветэр станет самым скандальным автором! И заработает себе на домик! А может и два! — хозяйка издательства подмигнула. — Смотря, как быстро напишешь вторую книгу. И добавь чувственности, страсти!

— Вы же говорили…

— Я ошибалась! Пиши! — Апетен упрямая и так просто не признает свои ошибки. А значит, резон действительно весомый.