Это очень, очень сложный вопрос. Полковник пока не знает, что именно сделали с герцогом, но возможно, епископу будет приятно все узнать из первых рук? В поместье де Медина тоже можно телефонировать, наверняка…

Епископ согласился, пообещал выслать к де Медина людей и успокоить прихожан. И попрощался.

Полковник положил трубку, потом вздохнул, осенил себя знаком Творца – и снова снял ее. Потому как зазвонила…

Вот с какой скоростью разносится в столице информация.

Всего два звонка, всего два сообщения, мол, он в курсе, и ему уже звонят.

Из королевского дворца?

Шшшшас там прям, как говорят городские беспризорники.

Из газеты! С уточнением, что там за демон и за экзорцизм? А то имя для срочного выпуска надо-надо-надо… так что вы уж разъясните, тан полковник…

Как тут было удержаться?

Пабло Матео Лопес и не удержался, разъяснил. Да так, что на том конце восхищенно внимали, попискивали и, кажется, конспектировали. Осталось только в печать поставить, под кодовым названием: «большой полковничий загиб». Или это пока еще малый? И можно больше?

В газете благоразумно решили это не выяснять – и отключились.

А телефон зазвонил опять. Но увы, это уже было непосредственное начальство, а его, родимое, так не пошлешь. Не поймет, не пойдет и премии не даст. Пришлось полковнику еще раз объясняться. И уже – цензурно.

* * *

Серхио встретил всех в особняке.

– НУ?!

Вопрос был излишним.

Если его друг выходит из подземного хода, живой и здоровый, если на руках у него Антония Лассара… живая? Живая!

Все в порядке. А остальное решим по ходу событий. И что врать, и кому врать…

Разберемся!

А что тут еще тащат?

О, герцог! Какая прелесть! Да ты ж мое сокровище неописанное! И не допрошенное! И не опечатанное пока, и даже без наручников… нет-нет, все равно наденьте! Что значит – пену пускает и подохнуть собирается? У нас тут два некроманта… ладно, полтора! Неужто тан Риалон не поспособствует, чтобы герцог еще пожил? Немножко?

Ну так… чтобы допросить его можно было?

Так что наручники и только наручники, кто их там знает… гадов!

У Серхио камень с души упал. Он и за Тони переживал, и за Эрнесто, да и за себя, честно говоря, тоже. Если бы измененных не нашлось…

Вальдес все поставил на своего друга-некроманта. И если бы Эрнесто солгал, или сам заблуждался, оба они оказались бы в такой яме… и Маркоса туда бы за собой утащили. Ох, как бы им от начальства досталось, кто бы представлял? И полковник прикрыть бы не смог. А герцог бы притопил на неглубоком месте, и еще сверху попрыгал для гарантии.

Но вот они – твари. Черепахообразные, крабообразные, змеевидные… да, похожи на людей, но только пока их не начинаешь раздевать. А потом…

Кое-кто из солдат уже блевал в углу.

Капитан Маркос косился на «слабака» неодобрительно, но с пониманием. Чего уж там, выглядело это мерзко.

Человекообразное существо, у которого вместо ног и рук – длинные щупальца. Даже форма лакея у него была специальная… зачем оно в особняке?

Да кто ж его знает?

И ведь никто, никто ничего не заподозрил! Почему так?

Серхио был не слишком искушен в делах высшего света, но смутно помнил, что де Медина славился как затворник. Как говорится, градация известна. До первого миллиона – дурак, после первого миллиона – эксцентричная личность.

Будь де Медина не «де», а обычным купцом, к примеру, звали б его недоумком. А так… герцог имеет право на маленькие капризы и прихоти.

Интересно, что вся эта великосветская сволочь будет говорить сейчас?

Хотя нет. Не интересно. Серхио и так примерно знал, что будет, когда дело дойдет до короля. Все засекретят, а те крохи информации, которые таки достанутся светским сплетникам, будут искажены до неузнаваемости. Как бы еще не оказалось, что злобные королевские псы затравили несчастного герцога, подкинув ему улики.

А что? Самое то для бездельников и идиотов.

Любой, кто сталкивался с изнанкой жизни, никогда так не подумает. Но у высшего света своя жизнь, свои мнения, свои поступки… и честно говоря, Серхио искренне радовался, что он – не там! Вот Эрнесто – тан, и что с того?

Любая высокородная сволочь об него ноги вытрет, у нее-то, у сволочи той, сорок пять поколений благородных предков, а Эрнесто дворянин пожалованный. В первом поколении.

А если по пользе взять? Да Эрнесто просто сокровище для короны! Сколько он сделал – десятку придворных за всю жизни не переделать! Им вскрытый труп покажи, так из обморока потом только в больнице и выведешь!

Ладно, положим, на Эрнесто никто косо не поглядит, дураков нет с некромантом связываться. И то… тяжко. А Вальдесу кое-что было вообще дико.

Вспомнить ту же принцессу и Кристобаля… вот как так жить? Девчонка ему доверилась, радовалась, любила – и ее отравили. Ради того, чтобы жениться на другой, побогаче…

И так при дворе везде и всюду.

Нет, Серхио в этом бы жить не хотел. Если там такие… герцоги плавают.

Размышления совершенно не мешали тану Вальдесу потрошить ящик письменного стола герцога. А чего стесняться?

Выживет? Вот пусть сначала объяснит, откуда у него такие интересные слуги, а потом претензии предъявляет. А не выживет… нет герцога – нет проблем. Наследника у него, кстати, тоже нет. И хорошо. Нечего таким размножаться! Вот просто – незачем!

Бумаги Серхио аккуратно складывал в стопочку, даже не пробегая глазами. Ни к чему.

Важное – оно где угодно оказаться может. Даже на обратной стороне счета за носовые платки. Было в практике Вальдеса и такое.

А потому…

Ни одна бумажка пропасть не должна.

Ни один листик… и сейфы выломать и вытащить. Эх, жаль, что они все не обнаружат. Но, может, особнячок пока постоит?

Эрнесто приводил в чувство Тони. Нюхательных солей у него с собой не было, а вот коньяк во фляжке… его Эрнесто и влил в рот девушке.

Тони закашлялась, сплюнула – и открыла глаза.

– Что это?

– Неважно, – отмахнулся Эрнесто. И притянул любимую поближе к себе. – Тони, родная моя…

На большее его просто не хватило. Да и как это выразить словами?

Тот беспросветный ужас, тот безудержный страх… не за себя, за нее. Страх не успеть, опоздать на несколько секунд, подвести, оставить любимую одну перед лицом опасности…

Дикий страх, честно-то говоря. У Эрнесто до сих пор руки дрожали, когда он Тони обнимал. Ему было сложно поверить, что она здесь, она рядом, она живая и практически невредимая….