о взаимоотношениях двух ополчений и политических претензиях нижегородцев не вполне ясен. Его следует рассматривать в хронологической динамике. Как уже говорилось выше, возможно, первоначально нижегородское ополчение собиралось для самообороны от казаков. Из грамоты Пожарского в Курмыш от 26 декабря 1611 года явствует, что нижегородская рать намеревалась присоединиться к подмосковным «таборам». План «очищения» страны от «литовских и польских людей» Пожарский и Минин впервые предложили в начале 1612 года. При этом речь не шла о противопоставлении нижегородского ополчения подмосковному: грамоты Пожарского лишь осуждали казачьи грабежи и идею возведения на трон Маринкина сына. Раскол между двумя движениями обозначился позднее, в марте 1612 года, после того как подмосковное ополчение принесло присягу Псковскому вору.

Сначала Пожарский предполагал идти прямо на столицу через Владимир. Однако от этого плана пришлось отказаться. Во-первых, стало известно, что кремлевский гарнизон получил помощь от гетмана Ходкевича. Следовательно, это были уже не истощенные вояки, а вполне боеспособное войско. Отпала срочность, с которой нужно было добить умирающего врага. Во-вторых, поляки и литовцы вышли из Москвы, разошлись по Замосковью, взяли Ростов и угрожали Ярославлю. В-третьих, атаман Заруцкий предпринял враждебные действия против ополчения, намереваясь преградить ему путь в Верхневолжье. Он послал казачий отряд в тот же Ярославль и приказал атаману А. З. Просовецкому двигаться туда из Владимира. Главной задачей Пожарского стала защита Ярославля и других верхневолжских городов. В середине февраля 1612 года князь отправил в Ярославль «на скоро» своего двоюродного брата князя Дмитрия Петровича Лопату Пожарского. Тот успел занять Ярославль раньше Просовецкого, и план Заруцкого провалился.

В начале марта 1612 года главные силы ополчения выступили из Нижнего Новгорода вверх по Волге. В Балахне, Юрьевце и Решме население встречало ратников «с великой честью». В Балахне к войску Пожарского присоединился воевода М. И. Колодкин-Плещеев, с дворянами из разных городов, в Кинешме – отряд служилых татар. Костромской воевода И. П. Шереметев попытался не пустить ополчение в город. Но костромичи «пришли на Ивана с шумом» и едва не убили, его спас Пожарский. По просьбе горожан Пожарский назначил новым воеводой в Кострому князя Р. И. Гагарина, а с ним дьяка А. Подлесова. Из Костромы Пожарский отправил в Суздаль против Просовецкого другого двоюродного брата князя Романа Петровича Пожарского с нижегородскими и балахонскими стрельцами. Казаки, не приняв сражения, бежали в подмосковные «таборы», а ополчение установило контроль еще над одним городом – Суздалем. Получив в Костроме «на подмогу многую казну» и «прибрав» на службу костромских дворян, ополчение направилось в Ярославль, куда прибыло в конце марта 1612 года.

На пути из Нижнего Новгорода в Ярославль Пожарский и Минин должны были получить печальное известие о смерти духовного лидера освободительного движения – патриарха Гермогена, который уже несколько месяцев томился в темнице. Согласно «Новому летописцу», московские власти требовали от старца написать грамоту с призывом к нижегородскому ополчению остановиться. Тот отвечал: «Да будут те благословенны, которые идут на очищение Московского государства; а вы, окаянные московские изменники, будете прокляты». Гермогена стали морить голодом, и 17 февраля 1612 года он скончался.

Ярославское устроение

Ополчение находилось в Ярославле четыре месяца. Это «стояние» напоминает неспешный ход к Москве князя М. В. Скопина-Шуйского. Оба ополчения (северное и нижегородское) выполняли схожие задачи: установление контроля над территорией, обеспечение ее безопасности, сбор средств и ратных людей. Дальнейшее движение и будущие военные действия требовали от полководцев создания определенной базы. Для Скопина-Шуйского это были северные и часть замосковных городов, для Пожарского и Минина – Верхневолжье, часть Замосковья и Среднее Поволжье.

Почти сразу по прибытии ополчения в Ярославль Пожарский начал рассылать военные экспедиции против «воров». В Пошехонье стояли казаки во главе со служилым человеком Василием Толстым и творили «многие пакости», грабили и убивали дворян. Антоньев монастырь в Бежецком уезде заняли черкасы. Против Толстого был отправлен князь Д. П. Лопата Пожарский. Он разбил казаков и двинулся на соединение с князьями Д. М. Черкасским и И. Ф. Троекуровым, которые были посланы против запорожцев в Антоньев монастырь, однако казаки отошли к литовской границе. Воеводы соединились в Кашине и пошли против казаков на Углич. Перед сражением часть казацких атаманов перешла на сторону ополчения, остальные были разбиты и рассеяны. Просили о защите от казаков и переяславцы – к ним направился воевода И. Ф. Наумов, который «отогнал» разбойников и укрепил город. Из Ярославля были посланы воеводы и дьяки в Устюжну, Белоозеро, Ростов, Владимир, Кашин, Тверь, Касимов, Тобольск и «в иные города».

Борьба с мелкими казачьими и разбойничьими отрядами была, если можно так выразиться, повседневной, будничной работой по «очищению» страны. Более важная проблема встала перед ополчением, когда владимирский воевода А. В. Измайлов сообщил Пожарскому, что подмосковное ополчение принесло присягу Лжедмитрию III (Псковскому вору). Это событие произошло, по всей видимости, 2 марта. По прибытии в Ярославль лидеры ополчения выступили с осуждением этого поступка и изложением собственной политической программы.

Грамота от 7 апреля 1612 года, посланная в Соль Вычегодскую, кратко описывала события Смуты, уделяя большое внимание деятельности П. П. Ляпунова и служилых людей. Казаки в числе борцов против польских и литовских людей в грамоте не упоминались. Напротив, «старые заводчики великому злу, атаманы и казаки», «умысля своим воровством с их начальником Ивашком Заруцким, хотя того, что польским и литовским людям ослаба учинить, а им бы по своему воровскому обычаю владети», убили Ляпунова и устроили грабежи и убийства дворян и мирных обывателей. Теперь, забыв свое обещание не избирать царя без «совету всей земли», Трубецкой и Заруцкий «целовали крест вору Сидорку, имянуя его бывшим своим царем».

Как сатана омрачи очи их! – говорилось в грамоте. – При них Колужский их царь убит и безглавен лежал всем на видение шесть недель, и о том они из Колуги к Москве и по всем городом писали, что царь их убит, и про то всем православным христианом ведомо.

Осудив Трубецкого, Заруцкого и казаков за присягу Лжедмитрию III, лидеры ополчения изложили собственную программу:

И ныне, господа, мы все православные християне общим советом, сослався со всею землею, обет Богу и души свои дали на том, что нам их воровскому царю Сидорку, и Марине, и сыну се не служити и против врагов и разорителей веры християнской, польских и литовских людей, стояти в крепости неподвижно.

Грамота призывала вычегодцев «советовать со всякими людьми общим советом» об общеземском выборе царя – «кого нам милосердый Бог, по праведному своему человеколюбию, даст» – и писать по городам