Его слова только раззадоривают меня – и я приподнимаю бедра в ожидании прикосновения.

– Чего ты хочешь, Тесса? – Он тяжело дышит мне в подбородок.

– Тебя, – не думая, отвечаю я.

И это правда: я хочу Хардина, сразу и настолько глубоко, насколько это возможно. Его палец скользит в меня, и моя голова откидывается на подушку.

– Обожаю на тебя смотреть! Так приятно наблюдать, что я могу заставить тебя испытывать.

Мои руки сжимают его футболку, на нем слишком много одежды, но я уже не могу связно попросить его раздеться. Как нам удалось перейти от «Я тебя ненавижу» к «Я тебя люблю»? Неважно; единственное, что сейчас имеет значение, это то, что он всегда заставляет меня чувствовать. Его тело скользит вдоль моего, и он убирает руку из моих штанов. Я повизгиваю от потери контакта, и он улыбается. Он срывает с меня джинсы и трусы, и я указываю на его одежду.

– Раздевайся, – требую я.

– Есть, мэм.

Он с усмешкой стягивает футболку и обнажает свое расписанное тело. Мне хочется провести языком вдоль каждой линии тату. Мне нравится символ бесконечности над его запястьем, несколько неуместно расположенный в нарисованном пламени.

– Почему ты сделал эту? – спрашиваю я, указав пальцем на рисунок.

– Что? – рассеянно спрашивает он, его глаза и руки сосредоточены на моей груди.

– Татуировка. Она чем-то отличается от других. Она… мягче, скорее женская?

Его пальцы ощупывают мою грудь, и он наклоняется, прижавшись к моему бедру членом.

– Женская, да?

Он улыбается, вздергивая бровь.

Татуировки меня больше не интересуют, хочется только впиться в него губами. Прежде чем кто-либо из нас успевает сказать хоть слово, я хватаю его за волосы и страстно целую. По опыту я знаю, что точка на шее повыше ключицы – его эрогенная зона. Я целую туда, чувствуя, как его тело дергается и напрягается, когда я снова приподнимаю бедра. Так приятно чувствовать над собой его голое тело! Его кожа начинает поблескивать от пота. Небольшое движение – и мы перейдем на новый уровень. Уровень, к которому я до того не была готова перейти. Хардин, постанывая, медленно трется о меня, его мыщцы двигаются, и я больше не могу сопротивляться.

– Хардин…

– Да, детка?

Он останавливается. Я упираюсь пятками в его бедра, заставляя двигаться снова. Глаза его полузакрыты.

– Черт, – стонет он.

– Я хочу…

– Что? – жарко выдыхает он.

– Я хочу… ты знаешь… – говорю я, внезапно чувствуя неловкость, несмотря на нашу интимную позу.

– А, – говорит он, останавливаясь и снова глядя мне в глаза. Кажется, в нем происходит какая-то внутренняя борьба. – Я… не уверен, что это хорошая идея.

Что?

– Почему? – Я отталкиваю его. Начинается.

– Нет-нет, детка. Я просто имею в виду… не сегодня.

Он обхватывает меня руками и ложится рядом со мной. Не могу смотреть на него, я слишком обижена.

– Слушай, посмотри на меня, – наклоняется он ко мне. – Я хочу трахнуть тебя. Больше всего на свете, поверь мне. Я хотел этого с того момента, как тебя увидел, но… я думаю, после всего, что сегодня было и… просто я хочу, чтобы ты была готова. Я хочу сказать, полностью готова, потому что, когда мы это сделаем, ничего нельзя будет вернуть.

Мне несколько легче, и я смотрю на него. Он прав, понятно, что нужно подумать, но мне трудно поверить, что завтра я решу по-другому. Мне нужно об этом подумать, когда я не нахожусь под очарованием его тела. Это пьянит сильнее, чем алкоголь.

– Не расстраивайся, пожалуйста, просто если ты решишь, что это то, что тебе нужно, я с удовольствием трахну тебя. Несколько раз подряд, когда и где захочешь. Я хочу…

– Ладно, ладно!

Закрываю ему рот рукой. Он смеется и пожимает плечами, словно говоря «Только скажи». Когда я убираю руку, он игриво кусает мою ладонь и тянет меня к себе.

– Думаю, мне надо одеться, чтобы не искушать тебя, – смеется он, и я краснею.

Не могу понять, что меня больше удивило: то, что я предложила ему заняться сексом, или то, что ему хватило уважения ко мне, чтобы переубедить.

– Но сперва я хочу доставить тебе удовольствие, – бормочет он, переворачивая меня на спину одним движением.

Его лицо утыкается мне между ног, и через несколько минут мои ноги дрожат, и я закрываю рот рукой, чтобы не закричать на весь дом.

Я просыпаюсь от храпа Хардина: он прижался губами к моему уху. Я прижимаюсь спиной к его груди, его ноги обвиты вокруг моих. Сначала воспоминания о прошлой ночи вызывают у меня улыбку, но потом эйфория сменяется паникой.

Повторит ли он сказанное при свете дня? Или только поиздевается над моей доверчивостью? Я медленно поворачиваюсь к Хардину лицом, чтобы посмотреть на его красивые черты. Во сне его постоянная хмурость пропадает. Я протягиваю руку, провожу пальцем по его брови, а затем – вниз по синяку. Его губы уже выглядят лучше, так же как и костяшки пальцев (вчера вечером он все-таки дал мне их промыть).

Он открывает глаза, когда я провожу пальцем по его губе.

– Что ты делаешь? – спрашивает он.

Не могу понять, с какой интонацией он это произносит.

– Извини… я просто…

Не знаю, что ответить. В каком настроении он просыпается, даже если мы заснули обнимаясь, неизвестно.

– Не останавливайся, – шепчет он, закрывая глаза.

Камень в груди становится наполовину легче, и я, осторожно, чтобы не задеть кровоподтеки, вожу пальцем по его губам.

– Чем собираешься заняться сегодня? – спрашивает он, открывая глаза.

– Я планировала поработать с Карен в теплице, – отвечаю я, и он садится.

– В самом деле?

Сейчас он взбесится. Он терпеть не может Карен, хотя она самый милый человек, которого я в жизни встречала.

– Да, – бормочу я.

– Ну, думаю, мне не придется беспокоиться, что ты не понравишься моей семье. Они тебя полюбят больше, чем меня. – Хардин хихикает, проводя подушечкой пальца по моей щеке, отчего по спине у меня бегут мурашки. – Проблема в том, что если я часто буду здесь зависать, мой отец на самом деле подумает, что я его люблю.

Он говорит спокойно, но взгляд его мрачен.

– Может, вы с отцом сходите куда-нибудь вместе, пока мы с Карен будем заняты?

– Нет, ни в коем случае! – рычит он. – Я вернусь домой, в свой настоящий дом, и подожду тебя там.

– Я хотела бы, чтобы ты остался здесь, хотя я могу задержаться надолго. Ее парники в плохом состоянии.