Я втянула носом аппетитный запах:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Нет-нет. Просто посидите. Ребята мне сказали, что сегодня умер ваш друг, граф.

– Ох, – сокрушенно вздохнула я.

Зато мне стало понятно, почему миссис Малакар вела себя так добродушно.

– Ладно, посижу.

По лестнице взбежала Пави; она принесла из кухни пряности.

– Похоже, мне сегодня не дадут продыху! Так много людей, – она чмокнула меня в щеку. – Вы как, ничего?

Я кивнула.

– Да нет, я вижу, как вы расстроены. Вам нужно хорошо поесть и выспаться. До пикника всего три дня.

– Оливия, зайдите, посидите с нами, – махнул рукой из гостиной Харшад.

Я прошла туда и опустилась на невероятно мягкую софу. Комната пестрела яркими пятнами картин и разноцветными занавесками на окнах. А на стене справа от меня висели семейные фотографии. С ленивым любопытством я принялась их рассматривать, и мой взгляд сразу привлек один снимок. На нем Харшад – еще молодой, худощавый, но очень щегольского вида – был запечатлен с потрясающе красивой девушкой. Она была стройной, женственной, с блестящими черными волосами до плеч и с таким же решительным, даже дерзким выражением лица, как у матери. Я испытала замешательство: меня подмывало спросить, она ли это. Но еще больше не хотелось задавать этот вопрос. «Спрошу потом у Самира», – решила я.

Но мистер Малакар, похоже, заметил мой интерес.

– Это моя маленькая Санви, – сказал он. – Красавица, правда?

Я кивнула.

– Вы, должно быть, опечалены тем, что в аббатстве откопали не ее останки?

В гостиную заглянула миссис Малакар:

– Проходите. Все готово.

Самир сел рядом со мной. Так близко, что его колено под столом коснулось моего. А когда я вскинула глаза, он подмигнул мне, и я позволила себе расслабиться.

Суп маллигатони больше походил на рагу. С курицей, морковью и ломтиками яблок. Куркума придала густому бульону желтый оттенок. От аромата специй у меня сразу потекли слюнки. Я сделала пробный глоток, потом еще несколько – откровенно смакуя.

– Невероятно вкусно, – похвалила я. – А Пави этот суп готовит в ресторане по тому же рецепту?

– Да, – ответила миссис Малакар, потянувшись за лепешкой чапати. Трио браслетов на ее запястье скатились к локтю. – Она взяла мой рецепт, немножко изменила его, и теперь я пользуюсь ее рецептом. Моя дочь, как вы уже заметили, – дивная повариха.

– Дивная… – эхом повторила я. – Какое удачное слово вы подобрали.

Ели мы в относительной тишине. Из кухни доносилась еле слышная музыка. Какие-то индийские мотивы. Слов я не различала.

Молчание прервал мистер Малакар:

– Вы спрашивали об останках.

Я подняла голову.

– Я почувствовал облегчение, узнав, что это не ее останки. Похоже, я предпочитаю верить, что Санви все еще жива, просто уехала куда-то. И в один прекрасный день… она зайдет в эту дверь.

Мои глаза наполнились слезами:

– Я вас так понимаю! Я бы все отдала за один час общения с мамой… – слова дались мне с трудом, я смутилась и покраснела. – Извините… – взглянула я поочередно на Малакаров. – Я позволила эмоциям…

– Моя мать умерла, когда мне было двадцать два, – перебила меня миссис Малакар. – С тех пор не проходит и дня без того, чтобы я о ней не грустила, – она прикоснулась к моей руке, и ее браслеты вернулись на запястье. Я испытала благодарность к ней за доброту и участие. И за надежду на то, что она не всегда меня будет ненавидеть.

Но мое внимание привлекло еще кое-что.

– Посмотрите! – подняв правую руку, я показала браслет, найденный в комнате Виолетты. – Такой же, как у вас! Эти браслеты принадлежали Нандини?

– Да, – сказал Харшад. – Где вы его нашли?

– В комнате бабушки. Рабочие расчистили ее, и я подобрала его с пола.

Я начала снимать браслет с запястья, но Харшад махнул рукой:

– Не надо. Пусть останется у вас.

– Вы уверены? – взглянула я на Самира.

Тот ответил мне едва заметным кивком.

Но мне очень хотелось угодить миссис Малакар. Сняв браслет, я положила его на стол рядом с ее миской.

А она даже не посмотрела. Сразу закачала головой:

– Он ваш.

– Папа, – встрял Самир. – Я хотел тебя спросить. Ты видел прошлым летом Каролину?

Харшад ответил не сразу:

– Чем вызван этот вопрос?

– Мама навещала графа, – сказала я, и грудь опять кольнула боль. – Она знала, что умирала, и, похоже, устроила для меня… охоту за сокровищами.

– Что вы говорите! – покачал головою Харшад. – Я ничего об этом не знал.

Но у меня сложилось впечатление, что он знал больше, чем говорил.

– В этих краях не сохранилось легенд о радуге? Или о горшочке с золотом?

– Не слышал ни одной, – сказал Харшад, и на этот раз искренне. – А ты, Самир?

– Я тоже не слышал.

Радуги, павлины, сокровища, картины… Эти слова снова завертелись в моей голове, и я уткнулась в суп, чувствуя себя потерянной и готовой расплакаться. Миска уже расплылась перед глазами…

– Оливия, – тронул меня за руку Самир. – Может, поедем домой?

– Ой, я что – заснула? – встрепенулась я.

– Да, – тихо хмыкнул он.

Не подумав, я протянула ему руку, Самир взял ее и помог мне подняться, придерживая другой рукой меня за спину.

– Извините, – обратилась я к его родителям. – Это просто…

– Все в порядке, – заверил Харшад.

– Спокойной ночи, Оливия, – сказала миссис Малакар и протянула мне браслет: – Не забудьте его.

Я надела браслет на запястье.

Я проспала одиннадцать часов, унесшись далеко-далеко, в неведомые земли, откуда духи сна вернули меня сообща в реальность. Зато, когда я пробудилась, мой разум был ясным и острым, как свет солнца на исходе поздневесеннего дня за окном.

Я осознала три вещи. Во-первых, мне захотелось остаться и постараться спасти Розмер. Во-вторых, мне захотелось незамедлительно переселиться в гостевой дом. И, в-третьих, я нуждалась в новой одежде. В такой одежде, которая бы сидела на мне хорошо! Мне нужен был наряд для пикника. А еще – как можно скорее обставить мебелью гостевой дом.

К сожалению, Питер оказался занят. А Самир в такой солнечный день, наверняка, работал. Но в наши дни не обязательно идти в магазин. Покупки можно сделать, не выходя из дома. С кредитной карточкой в руке я включила свой ноутбук.

А там меня ждало письмо от Гранта. Тема послания меня сразу заинтриговала: «Прекрати натравливать на меня свою гончую». Уже сгорая от любопытства, я открыла письмо. В нем было две строчки