– Справляемся. Правда, Клавдия сильно переживает. Она просила извиниться перед вами, но сестренка просто разбита.

– Я навещу ее на следующей неделе, если вы не думаете, что это слишком рано.

– Нет, это было бы прекрасно, – повернувшись, Алекс указал на своего спутника: – Позвольте представить: мой друг, Джошуа Гейнс. Он – арт-дилер.

– Приятно с вами познакомиться, – сказал Джошуа. У него были большие, блеклые глаза и выцветшие волосы, но его взгляд был настолько ясным и прямым, что он мне сразу понравился.

– Моя мама была художницей.

– Знаю. Я видел несколько ее работ. Необычно, необыкновенно и с такой проработкой деталей. Большой труд!

Я кивнула:

– Пожалуйста, угощайтесь. Мы привлекли лучших кулинаров края, и все в восторге от их лакомств.

– Вы не уделите мне немного времени, Оливия? – спросил Алекс. – Может, прогуляемся?

– Конечно.

Алекс кивнул другу, и мы направились прочь от толпы.

– Я восстанавливаю не только усадьбу, но и сад, – сказала я. – Хотите взглянуть?

– С удовольствием.

Я повела гостя в сад.

– Какой сегодня прекрасный день. Мы всю неделю молились, чтобы не было дождя.

– Да, погода чудесная. Я никогда не был в Розмере. Очень живописное место.

– О чем вы хотели поговорить со мной, Алекс?

Барбер остановился и достал два конверта:

– Я тут поработал немножко ногами, и выяснилось, что на вашу землю здесь многие зарятся.

Я взяла конверты:

– Мне открыть их сейчас?

– Лучше подождать, – сцепил руки за спиною мой спутник. Солнце эффектно золотило его волосы, и я снова признала, что Александр Барбер был очень привлекательным мужчиной. Наверное, все дамы в графстве сокрушались о том, что у него не было ни малейшего намерения жениться. (По крайней мере, на одной из них,) – В одном конверте информация обо всех заинтересованных лицах. В другом – мое предложение насчет поместья.

Пораженная, я вскинула глаза:

– Предложение?

– Я знаю, вы приложили столько усилий для восстановления Розмера. И надо отметить, весьма в этом преуспели. Никто этого не ожидал. Но смею предположить, что содержание такого огромного поместья требует и средств, и навыков. Вы увязли по уши.

– Допустим. И вы хотите спасти меня от себя?

Наши взгляды встретились.

– Я вовсе не это имел в виду…

– Да, я – всего лишь женщина. Разе я способна понять, что вы имели в виду?

– Оливия!

– Я не планирую продавать Розмер. Ни вам, ни пассивным инвесторам, вышедшим ко мне с предложением через Хавера, ни любому другому толстосуму, кем бы он ни был, – помахала я конвертами. – Здесь никогда не вырастет еще один уродливый жилой микрорайон.

– Я даю вам честное слово, что не буду строить тут новый муравейник, – сказал Алекс. – Моя цель – сохранить и облагородить этот участок земли.

– Звучит красиво. Вы можете пообещать мне все, что угодно, даже поклясться. И думаете, я вам поверю? – Алекс хотел что-то сказать, но я подняла руку: – Нет, теперь ваш черед меня слушать, – Алекс поджал губы. – Я увязла с этим поместьем, не спорю. Я могу потерпеть неудачу. Но я не собираюсь отступаться и не позволю вам умыкнуть у меня наследство.

– Что ж, хорошо. Я восхищаюсь вашей целеустремленностью, мужеством и упорством, – кивнул Алекс. – Но предложение останется в силе. Передумаете – вы знаете, где меня найти.

– Знаю, – улыбнулась я.

Весело отсалютовав, Алекс направился к своему другу. А я, застыв на пригорке и глядя на скопление людей, праздновавших новую жизнь, почувствовала, как ветер заплясал в моих волосах. У меня появилась новая цель! Новый смысл жизни. Нет, я никому не продам Розмер!

К тому времени, как все продуктовые фургоны разъехались, а задержавшиеся гости разошлись, я была изнурена своими стараниями улыбаться всем гостям и попытками запомнить их имена. Пави уехала, а я осталась – проконтролировать уборку территории.

Единственным человеком, которого я не увидела на пикнике, хотя ждала, была Ребекка. Ни она, ни ее муж так и не приехали. Это показалось мне странным, ведь они так заботились поначалу обо мне. «Может, что-то случилось?» – обеспокоилась я.

Когда солнце затеяло игру в прятки с лавандовыми облаками, появился Самир. Он отвез родителей домой, и теперь вернулся с рюкзаком на плече.

– Я еще не успел тебе сказать: ты выглядишь сегодня потрясающе, – наклонился он, чтобы меня поцеловать.

Сцепив с его пальцами свои, я горячо ответила на его поцелуй:

– Ты тоже. Этот цвет тебе очень идет.

– Я готов носить эту рубашку каждый день, если ты хочешь, – прикоснулся кончиком носа к моему носу Самир. – Господи! Такое впечатление, как будто мы год уже вместе.

– Пойдем, я покажу тебе свою новую квартиру, – потянула я парня за руку.

– По-моему, все прошло отлично, – сказал он, пока мы, держась за руки, шли по тропинке к гостевому дому.

– Да, пикник удался, а блюда Пави привели Джокасту в восторг. Она решила посвятить ее ресторану отдельную программу. Думаю, твоей сестре это будет на пользу, – мою радость немного омрачали обидные слова миссис Малакар, но я старалась на них не зацикливаться. – Я прочитала твои книги.

– Что – сразу все?

– Да, проглотила.

– М-мм, – профиль Самира на фоне золотисто-лавандового неба остался неподвижным. – Тебе не нужно отчитываться передо мной. Люди почему-то считают своим долгом доказать, что читали мои книги, но мне это не нужно.

– Ты пишешь хорошо. Местами даже потешно… в хорошем смысле. И меня очень тронула та чуткость, с которой ты относишься к миру.

– Чуткость? Такого мне еще никто не говорил. Что ты имеешь в виду?

Я невольно улыбнулась. Ни один писатель не способен устоять перед соблазном узнать, как читатели воспринимают его сочинения. Я и сама бы не устояла.

– Ты действительно видишь вещи такими, какими они являются. И умеешь разглядеть в каждой ее красоту… или, точнее, характерные особенности. Мне по душе такое трепетное отношение к окружающему миру, – наклонила я голову, – Неравнодушие и умение ценить момент – в этом и зрелость, и мудрость.

– Трепетное отношение… – тихо повторил Самир, убирая волосы с моего лица. – Спасибо тебе.

– А я испытываю трепет от тебя, – сказала я. – Порой мне кажется, что я тебя придумала. Что ты не можешь быть таким хорошим, каким я тебя знаю.

– У меня полно недостатков, как у любого человека, – пожал плечами Самир.

– Знаю. Но я не вижу их в тебе.