и опробовал найденную палку — она была достаточно крепкой и легко вспарывала землю.

— Вы хотите, чтобы Мэгги заключила контракт? — напрягся Рой.

— Упаси боже, зачем это? — удивленно спросил Винсент.

— Но Прорыв…

— Неужели Паттерсон до сих пор вам не рассказала? Впрочем, она могла только догадываться, — тут же сам себе ответил он и с гордостью посмотрел на меня. — Ты особенная, Мэгги, и именно мы сделали тебя таковой. Ты вернулась из-за Грани, и твоя связь с ней намного прочнее, чем у любого медиума. Ты можешь не просто удерживать духов, но и призывать их оттуда.

— А это место — оно тоже особенное? — стараясь не показать, как меня задело его воодушевление, спросила я. Чтобы вернуться из-за Грани, мне пришлось умереть, а отец говорил о моей смерти, как о полезном достижении.

— В основном здесь похоронены наши ровесники. Они были молоды, полны жизни и сильнее других хотят вернуться, — вместо него ответил Рой.

— А он мне нравится, умный парень, — хохотнул отец. — Всё верно. Уверен, они станут нам отличными помощниками. Мои нынешние слуги тоже неплохи, но слишком безмозглы. — Он хмуро посмотрел на следующие за нами в отдалении призрачные фигуры. — Представляешь, они едва узнали меня в этом теле!

— Мы тоже не узнали бы тебя, если б не записка. Но почему Стэнли? Он же ребенок.

Отец присел на корточки и неспешно и кропотливо начал чертить пентаграмму.

— С детьми легче работать. Они податливы, как воск, и готовы впустить к себе в голову кого угодно. Главное, найти подход, — пояснил он, не отвлекаясь. Линии выходили ровными, как по циркулю. — Ты так за него переживаешь? Паттерсон рассказала, что это он тебя подставил.

— Переживаю? — я позволила себе смешок. — Вовсе нет. Просто странно обращаться к своему отцу, а видеть перед собой мальчишку.

— А, в этом дело? Так бы сразу и сказала. — Он посмотрел на меня исподлобья и рассмеялся. — Не волнуйся, когда твоя мать вернется, я подберу нам кого-нибудь постарше. А теперь отойди, мешаешь.

Дальше он работал молча. Чертил пентаграмму по памяти: десятки сложных неповторяющихся символов. Сколько раз ему приходилось выводить ее, чтобы набраться такого опыта? И кто помогал ему открывать Прорыв? Я сомневалась, что хочу это знать.

Винсент закончил рисунок и встал, любуясь своей работой.

— Ну вот, остался финальный штрих. Я переживал, что придется искать жертву, но раз ты пришла, справимся без нее, — он зашарил в кармане и вытащил клочок разлинованной бумаги, расписанный от руки. Ноты? — Вот. Тебе надо спеть, Мэгги.

— Спеть что?

— Призыв. Ты ведь знаешь эту мелодию!

Я покачала головой, рассматривая мелодию.

— Мэгги, хватит упрямиться, — без тени улыбки сказал отец, всунув мне бумагу в руки. — Я пожертвовал слишком многим и не собираюсь слышать отказ в последний момент.

Он ударил палкой в центр пентаграммы, и я невольно попятилась. Рой выступил вперед, пряча меня за спину.

— Это сумасшествие, — вырвалось у меня.

Голос Винсента стал холоднее.

— Я думал, ты поймешь. Сумасшедшие — те, кто пытаются закрыть глаза на Прорывы. Мир духов перестал быть сказкой. Призраки живут рядом с обычными людьми. Это надо принять и научиться извлекать выгоду. — Он дотронулся рукой до ближайшего надгробия, поглаживая шероховатый камень. — Я пытался объяснить это в первые годы после войны, но меня не слушали. Работать с Прорывами слишком опасно, — твердили мне. — Не нужно тревожить мертвых. Ха! Можно подумать, духам есть дело до наших моральных устоев. Как думаешь, будь у них воля, захотели бы они снова обрести жизнь?

Он широким жестом обвел кладбище.

— Знаешь, как я вернулся в этот мир? Паттерсон призвала меня, и я стал альтом. Мы заранее обговаривали с ней этот вариант, до моей нелепой гибели. Но я не знал, на что подписался. Было ощущение, будто я псина на привязи — всё понимаю, но даже тявкнуть не могу, пока хозяин не спустит с поводка. К счастью, Паттерсон давала мне возможность побыть у руля. Проблема оставалась в связи — она мешала уходить от контрактника слишком далеко. А вы вдобавок засадили Ведьму в ЦИП, куда я едва смог пробраться. Пришлось устроить тот маленький катаклизм, чтобы вызволить её оттуда.

Я сжала кулаки, вспоминая, сколько людей погибло из-за Прорыва над исследовательским центром. Неужели это чудовище было моим отцом?

— Как вы смогли открыть Прорыв, если были духом? — задал Рой мучивший нас вопрос.

— Среди живых нашлись те, кто поддержал мои идеи. Несколько жертв — ничто на пути к контролю над целым миром!

— Это бесчеловечно, — упрямо возразила я.

— Умоляю, давай без лекций, — закатил глаза Винсент. — Ты просто никогда не теряла любимых. Уверен, случись что-нибудь с твоим Роем, ты тоже искала бы любой способ его вернуть. — Отец задумчиво потер подбородок: — Хм. А может, мне так и сделать, чтобы ты стала послушнее?

Если до этого оставалась хоть толика надежды, что отец любит меня, то она пропала. Я была лишь инструментом в его руках. Винсент покачал головой и щелкнул пальцами. Духи выстроились вокруг нас плотным кольцом. Через такое надо с боем прорываться! Пока они не нападали, но можно было не сомневаться — кинутся, когда отец отдаст команду. И тогда я точно не смогу никого спасти.

Настал мой черед выступать вперед.

— Не трогай его!

Рой попробовал меня удержать, но я сбросила его руку, бросив умоляющий взгляд — сейчас было не время для споров.

— Не трону, — охотно согласился Винсент. — Но ты знаешь, что должна сделать. Если не будешь петь, мне придется действовать жестче.

Ему было без разницы — открою Прорыв я или чья-то смерть. Что ж, я была готова взять вину на себя.

— Я же сказала, что помогу. Отзови своих слуг, — зло потребовала я, сжимая бумажку с нотами.

Повинуясь щелчку пальцев отца, духи нехотя отступили.

— Пой, — приказал отец, и я запела.

Мелодия, чтобы открыть Прорыв, была незнакомой, но я ни разу не сбилась, будто что-то подталкивало меня, подсказывало, как именно надо петь. Музыка проступала в цветах, смутных образах, которые появлялись в воздухе короткими вспышками. Призрачный мир, который скрывался за реальным, манил, обещая показать свои тайны.

Прорыв ждал, кто подтолкнет его с нашей стороны. Сначала в воздухе возникло несколько точек-звездочек, постепенно они разрослись, и, наконец, изогнутая линия разверзлась, как пасть, открывая врата в мир духов.

— Хорошая девочка, — похвалил меня отец, высматривая маму среди многочисленных призрачных тварей.

Кого там только