честь, развернулся и пошёл к двери. Всю дорогу к штабу ехали молча. Пашке страсть как не хотелось снова ввязываться в серьёзную военную кампанию, тем более, что план возвращения назад, в своё время, приятно согревал душу. «Это будет моей заключительной военной операцией, после неё постараюсь любыми путями добраться до Чернозерья», — пообещал сам себе Павлик. По прибытии на место квартирования дал часовую готовность к отъезду, а сам тем временем, закрывшись в избе, стал фотографировать страницы книги. Обоз решили оставить на месте, выслали вперёд полуэскадрон разведки и тронулись в путь.

____________________________________________________________

[1]Шпицрутен — длинный гибкий прут для наказания поркой из ивового куста.

[2]За награждение орденами в Российской империи нужно было отдавать денежное отчисление в особый орган, т.н. Капитул, который распоряжался всеми денежными суммами по своему умыслу. Например, платил пенсии «недостаточным кавалерам» орденов, то есть относительно бедным.

Глава 31

До Милян было не так уж и далеко, собственно, эта территория входила в сферу охранения его улан. Разведка на этот раз промазала, мятежники сумели заметить отряд раньше. Завязалась короткая перестрелка, ляхи отступили к основным позициям. Это могло иметь негативные последствия. Шляхтичи были предупреждены, соотношение бойцов была примерно равным, а вот наличие четырёх орудий существенно портило всю картину.

Приблизившись к противнику, господа офицеры наблюдали почти «запорожскую засеку». Узкая дорога, идущая между Буковским и Роговским лесами, была перекрыта большими брёвнами. А в самих лесах деревья порубили и повалили на уровне человеческого роста, так что конница не могла проскочить к защитникам укреплений.

— Когда только успели? — в сердцах сплюнул Орешкин.

Поляки сделали пару выстрелов из пушек и загрохотали ружьями, подтверждая серьёзность своих намерений.

— Нахрапом не возьмём, — начал капитан, — пока доскачем, могут до половины улан картечью положить. Можно попробовать по старинке, лошадей оставим здесь, а сами по-пластунски да короткими перебежками подберёмся поближе и постреляем. Наши всяко лучше этому обучены. Снимем пушкарей, а дальше... Как думаете, Ваше высокоблагородие?

Павлуха, ни разу не стратег в этих делах, предпочёл довериться опыту капитана.

— Согласен, так будет разумней, командуйте спешиться.

Уланы, привыкшие к конным схваткам, начали было тихонько ворчать, но, заметив грозные взгляды полковника и капитана, замолчали и предпочли подчиниться приказу.

— Охватывайте дугой и приближайтесь до ружейного выстрела и метким своим огнём сражайте противника, — объявил Орешкин. — Давайте, с Богом! — и сам полез в гущу событий.

И началась баталия. Уланы по-пластунски, с ружьями, саблями и пиками поползли вперёд. Поляки заблаговременно открыли сильный ружейный и артиллерийский огонь. Павлуха пока не торопился лезть очертя голову вперёд, придерживаясь «чапаевского» тезиса, что командир во время атаки противника должен быть позади на возвышенности и наблюдать оттуда за ходом боя. А уж потом, когда будет нужно, поддержать впереди на лихом коне. Да и под пули, честно говоря, лезть совсем не хотелось. Уланы доползли до линии прямого ружейного попадания и, в свою очередь, открыли плотный огонь.

Безсон подоспел как раз к началу перестрелки. Зорким взглядом высмотрел так неудачно воскресшего вора и посетовал про себя, что тот находится далеко от всей кутерьмы. А то отправить его на тот свет было бы проще простого. Помочь хорошенько прицелиться кому-нибудь с этой стороны и всё, пишите письма. Но нет, видимо, вор остерегался. А подойти самому и прихлопнуть его тут как муху не хватало потусторонних сил. Ибо его православная защита пропала ещё не вся. Да и какая-то другая, вроде бы, примешалась. Придётся надеяться на никчёмных людишек, которые ишь как разошлись, так и палят друг в друга. Не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать подходящего момента.

Солнце начало клониться к закату. Явного перевеса в сражении ни одна из сторон пока не добилась. Пушкари у разбойников, видать, были так себе. Стрелять стреляли, а вот прицеливаться правильно не умели. Поэтому урон от них был несущественный. Ядра и картечь то не долетали, то перелетали атакующих улан. При взгляде на это у Павла родилась идея. «А что если воспользоваться монголо-татарской тактикой боя? Сначала ввязаться, а затем отступить, заманивая врага в засаду. Конечно, как это будет выглядеть здесь и поведутся ли ляхи, но попытка не пытка. Ведь, правда, товарищ Берия», — ухмыльнулся про себя Пашка, вспоминая известную присказку одного советского генералиссимуса родом из грузин.[1]

Подозвал порученца и скомандовал: «Ползи к Орешкину, передай ему следующее. Пусть вместе с уланами после каждого пушечного выстрела затихают, притворяясь убитыми. Сначала одни, потом другие, но так, чтобы это выглядело правдоподобно. И когда в «живых» останется совсем мало бойцов и ружейный огонь с нашей стороны поутихнет, быть готовым к тому, что шляхтичи рванут добивать уцелевших. Выйдут из своих укреплений, подойдут поближе. И тут мы открываем прицельный огонь, а затем саблями и пиками добиваем оставшихся в живых атакующих и врываемся в лагерь уничтожить пушки.

— Всё понял?

— Так точно, — кивнул головой адъютант.

— Ну, тогда дуй к капитану.

Орешкин всё понял правильно, оповестил через вестовых весь полк, и игра началась. После пушечных выстрелов уланы, то тут, то там, картинно взмахивая руками, затихали. Поляки, поняв, что пушкари наконец-то пристрелялись и победа начинает клониться в их сторону, под радостные вопли удвоили также и ружейный натиск. Павлуха, наблюдавший издалека всю картину боя, понял, что шляхтичи клюнули на приманку. Осталось ждать, когда их храбрость пересилит их осторожность и они решатся напасть.

Наконец, этот момент настал. Пушки стихли, а бунтовщики цепью, с обеих сторон леса, сначала несмело, а затем всё более решительно, ринулись вперёд. Павел велел своему окружению приготовиться, намереваясь на завершающем этапе присоединиться к битве. Все вскочили на коней.

Наблюдающий за происходящими событиями Безсон тоже приготовился. Очень скоро мог наступить подходящий момент. Ляхи, где в полный рост, где пригибаясь, подошли к уланам на тридцать — сорок метров. Хладнокровию русских кавалеристов можно было позавидовать. И вот, когда расстояние стало совсем минимальным, уланы, вскакивая на ноги, начали меткими выстрелами сражать противника. Сделав по выстрелу, они не стали тратить время на перезарядку, а с саблями и пиками бросились на оторопевших и местами уже повернувших вспять мятежников.

Павлик только и ждал этого момента. Скомандовав вперёд, он устремился к своему полку в окружении порученцев. Перелом в битве настал мгновенно. Дрогнувшие ляхи повернули назад. Уланы наседали и почти на их плечах ворвались в лагерь, рубя