прикидывая, чем же ещё удивить скифские божества. На ум пришла своевременная мысль — композиция группы "Ярга«.[8]

— Есть у меня и такие песни, только там речь идёт не о вас, а о славянских богах и их воинах. Ибо про вас я, к сожалению, не знаю.

Папай и Таргитай одновременно, в знак согласия, кивнули головами.

«Как зри мы ладьи по воде шлём вперёд,

На том берегу Византия нас ждёт,

Мы русичи крепко сжимаем

Перунов кулак,

Великая Скифь — нас прозвали враги,

Мы внуки Даждьбога и духом крепки,

И в сечи великой мы не оставим мечи,

А в море садится кровавый закат,

Восславим славянских богов!

Мы идём на Царьград!..[9]»

Мощные слова и музыка взбодрили скифов, и они застучали себя кулаками в такт песни. А Павлуха распалялся всё больше и больше:

«...На правую битву ведёт нас Олег,

Осталось немного и явится брег,

И вера в славянских богов нам оберег...», — рвали душу музыка и струны.

Таргитай, Аэрт, Араксай и Анахарсис поднялись на ноги и, ударяя кулаком себя в грудь, начали подпевать. Даже скифские боги беззвучно шевелили губами, повторяя текст песни. Павлик, видя такое благосклонное единодушие окружающих, заорал почти во весь голос:

«...Но доблесть в мечах и отвага в душе,

А значит, не нас понесут на щите,

И требы Перуну сожжём мы в священном огне...».

Успех песни был оглушителен, словно мощный заряд энергии наполнил всех, включая и Пашку. Араксай подошёл к нему и, на правах давнего знакомца, похлопал его плечу. Папай поднялся из-за стола, поднял чашу с вином и протянул её Павлу.

— Выпей вместе с нами, славянин, сегодня ты доказал, что достоин этого.

Возбуждённый Павлик не отказался и принял подарок. После того, как все опрокинули кубки с вином, Папай продолжил.

— А сейчас будет третье состязание, и на правах хозяина его начнёт Анахарсис.

Мудрейший из скифов посмотрел на Пашку и сделал приглашающий жест рукой. Павел подошёл к нему ближе и присел напротив него.

— Скифские загадки довольно просты и легки в отгадывании, поэтому я испытаю тебя греческими.

Анахарсис лукаво улыбнулся.

— Они, на мой взгляд, гораздо сложнее. Итак, слушай первую. «Я чёрное дитя сверкающего отца; птица без крыльев, я поднимаюсь до облаков; едва родившись, я рассеиваюсь в воздухе. Кто я?»

Павлуха считал себя достаточно эрудированным человеком. По крайней мере, раньше в юности ему нравились передачи типа «Что? Где? Когда?», «Кто хочет стать миллионером?», «Своя игра» и т.д. Да и сейчас, когда было свободное время, он иногда с дочерью смотрел эти передачи, расширяя кругозор ребёнка да, что греха таить, свой тоже. А «Мифы Древней Греции и Древнего Рима» были одной из любимых книг детства. Так что эта тема была ему близка. «Так, ключевая фраза здесь „едва родившись, рассеиваюсь в воздухе“. Тает в воздухе у нас что? — включил соображалку Пашка, — дым, туман, пар, может быть, иней какой-нибудь ещё. Затем поднимается до облаков. Первые два могут, пар он быстро растворяется, невысоко, вроде. Иней — вообще нет. Значит, дым или туман. И последнее, это было чёрное дитя сверкающего отца. Ну, явно не туман. Какая-нибудь гарь или смог чёрный. Выходит, дым. Точно, рождается из огня». Ударить лицом в грязь было никак нельзя. Загадки были его последним шансом.

— Я думаю, что это дым, — ответил Павлик Анахарсису.

Тот снова лукаво улыбнулся и произнёс: «Ты прав, славянин. Тогда слушай вторую. «Кто утром ходит на четырёх ногах, днём на двух, вечером на трёх? И чем больше у него ног, тем он слабее». Тут Пашке не понадобилась никакая логика. Когда-то давно он слышал этот вопрос в передаче «Что? Где? Когда?» и знатоки угадали правильный ответ.

— Это человек: в младенчестве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а в старости пользуется палочкой или посохом, — сразу же выдал ответ Павлуха.

— Надо же, ты знаешь ответ на загадку Сфинкса,[10] — восхитился мудрец. — Тогда, думаю, тебе не составит труда отгадать и третий мой вопрос. «Не говори ничего, и ты выразишь моё имя. Но если ты назовёшь меня, говоря моё имя, то ты не выразишь меня». Кто я, по-твоему?

Вот тут было несколько сложнее. «Не говори ничего, и ты назовёшь меня. Как назовёшь, если ничего не говоришь? А если скажешь, то не назовёшь. Оба пункта взаимно исключают друг друга. Хотя не такими уж умными были эти древние греки по сравнению с нашим поколением. Наверняка, что-то простое и лёгкое должно быть. Не говори ничего — это либо молчание, либо тишина. Соответственно, если раскроешь рот, ни того, ни другого уже не будет. Ну, да, скорее всего так и есть.

— Ответ готов Анахарсис. Я думаю, что это молчание или тишина.

Скиф в очередной раз сделал удивлённое лицо.

— Так быстро? Это поразительно. Он правильно ответил на все три загадки, — обратился он уже к богам.

— Значит, теперь его очередь задавать вопросы, — степенно произнёс Папай.

Пашка долго не думал, что он будет загадывать. В его голове уже всё определилось. Он решил попробовать подловить скифа на загадках с двойным дном. Возможно, тот не так сильно эрудирован и допустит где-нибудь ошибку.

— Что люди на всей земле делают одновременно? — был первый вопрос.

Анахарсис даже не задумался.

— Становятся старше либо стареют, — с хитрой улыбкой ответил мудрец.

Павлуха посмотрел на требовательные лица богов и кивнул в знак того, что скиф ответил правильно.

— Из какой посуды нельзя ничего съесть? — прозвучала следующая загадка.

Анахарсис размышлял лишь секунду.

— Я думаю, что из пустой, — снова растеклась улыбка на его лице.

Павлик вздохнул, похоже, обхитрить умнейшего скифа у него не получится. Печально. Араксай разглядел выражение лица своего