письма. А сколько их ушло по адресам, полученным в подарках!

Перед отъездом делегация собралась у командования фронтом. Почти в двухчасовой беседе за дружеским ужином мы поделились своими впечатлениями о пребывании на фронте. А утром выехали домой, на родной Урал.

До Москвы нас сопровождал полковник Лазаревский. В те дни Москва еще оставалась прифронтовым городом. Затемнение в квартирах и на улицах, в небе аэростаты заграждения.

Вечером полковник Лазаревский, принявший самое деятельное участие в нашем культобслуживании, сопровождал нас в Дом Красной Армии. А поздним вечером мы с балкона гостиницы впервые в жизни наблюдали салют Победы в честь освобождения одного из крупных городов Украины. В тот же вечер по Всесоюзному радио передавали мое обращение к бойцам и офицерам Северо-Западного фронта, записанное на пленку.

На другой день мы отправились на выставку трофейного оружия на территории Центрального парка культуры и отдыха имени Горького. Какое зрелище предстало перед нашими глазами! Мощные танки — «тигры», «пантеры», поверженные силой нашего артиллерийского огня, лежали с развороченными боками, сорванными башнями.

На выставке было много военных. Узнав, что мы с Урала, они окружили нас, стали расспрашивать о жизни и работе тыла.

В Москве нам посчастливилось увидеть еще два салюта, а в последний день перед отъездом мы побывали в Большом театре СССР. В тот день шел балет «Лебединое озеро». Несмотря на военное время, театр был переполнен.

Возвращались в гостиницу пешком. Радостные, возбужденные, делились впечатлениями. Многие из нас были в этом театре впервые.

Вернувшись в Челябинск, мы договорились в военном отделе обкома партии о плане наших выступлений перед трудящимися области. Здесь же возникла мысль об организации выставки в здании обкома партии. Мы оборудовали восемь стендов, на которых разместили привезенные с фронта фотографии героев, листовки, фронтовые газеты.

Выставка пользовалась большим успехом, ее просмотрело несколько десятков тысяч человек.

Поездка закончилась. Делегаты возвратились к себе на производство, но еще не раз мы выступали перед трудящимися области и без устали рассказывали о встречах с воинами нашей доблестной армии.

Л. К. Татьяничева

ТЯЖЕЛЫЕ КИРПИЧИ

Татьяничева Людмила Константиновна, поэтесса. Секретарь правления Союза писателей РСФСР (Москва). В годы войны работала литературным сотрудником газеты «Магнитогорский рабочий».

В каждом доме, который строился во время войны, непременно есть тяжелые кирпичи… Было это в сорок третьем году. По заданию редакции я пришла на стройку молодежного общежития, чтобы собрать материал для очерка о знаменитом каменщике.

Пристроившись в сторонке, я наблюдала, как работает этот пожилой человек в грубой брезентовой робе и в брезентовых же ботинках на толстой деревянной подошве.

Работал он удивительно споро: в руках мастера кирпичи казались невесомыми — так легко подхватывал он их и клал в ряд с другими, закрепляя раствором.

И вдруг этот четкий красивый ритм прервался. К каменщику подошла заплаканная девушка и что-то ему сказала.

Я видела, как помрачнело его лицо, как согнулись, словно надломившись, крутые плечи. Трудным движением руки он снял с головы картуз и прижал его к груди.

Молча постояв минуту-другую, каменщик снова принялся за работу. Он медленно поднимал налившиеся тяжестью кирпичи, беря их теперь уже не одной, а обеими руками.

Так он трудился до конца смены — пожилой рабочий человек, узнавший в тот день, что единственный его сын погиб, защищая Родину.

УЛИЦА СТАЛЕВАРА ГРЯЗНОВА

— Как, вы еще не были в мартеновском цехе? — светлые глаза Алексея Грязнова взглянули на меня изумленно и укоризненно. — Там у нас такие люди, такие люди… Один Григорий Бобров чего стоит! Сталевар высокого класса…

Грязнов в то время работал подручным сталевара, жадно впитывая опыт передовиков, углубленно изучая теорию.

Прекрасный рабкор, оперативный и острый, он умудрялся урывать время для журналистской работы и часто заглядывал в редакцию городской газеты «Магнитогорский рабочий».

Иногда приходил прямо после смены. Не входил, а влетал — порывистый, горячий, переполненный интересными наблюдениями, мыслями, идеями. Вносил с собой атмосферу наэлектризованности, энергии, бьющей через край.

— Возмутитель спокойствия, — добродушно называли Грязнова у нас в редакции.

Алексея Николаевича мне доводилось видеть всяким — веселым и озабоченным, одухотворенным и негодующим. Вот только равнодушным я не видела его ни разу! У Грязнова на все была своя точка зрения, своя позиция, которую он готов был отстаивать при любых обстоятельствах. Он не боялся портить отношения с теми, кто мешал рождению и утверждению нового. Недоброжелатели у него были. Но зато редко у кого было столько настоящих товарищей!

Люди, для которых личное благополучие превыше всего, Алексея Грязнова считали чудаком. Его поступки их раздражали, так как они не укладывались в тесные рамки обывательского «здравого смысла».

Им трудно было понять, чего это ради человек, работавший секретарем парткома Белорецкого завода, настойчиво добивался, чтобы его отпустили в Магнитку? Не удержали ни уговоры товарищей, ни почет, ни хорошая зарплата, ни отличная квартира.

С кривой ухмылкой спрашивали:

— Не иначе погнался за карьерой чернорабочего.

Грязнов отшучивался, а больше отмалчивался: разве такие поверили бы, что привела его в Магнитогорск высокая мечта — варить сталь в могучих печах!

Пригласили однажды в окружном партии. Предложили работу инструктора. Не стал раздумывать, отказался сразу:

— Магнитка — передний край советской индустрии. Хочу быть на переднем крае!

На первых порах, когда работал заправщиком, приходилось туго: уставал так, что еле добирался до своего продутого всеми ветрами барака. Там его с нетерпением ждали жена и маленькая дочка Галочка. Алексей Николаевич находил в себе силы ободрить и развеселить их.

— Потерпите немного, мои хорошие, город наш растет, как в сказке, — не по дням, а по часам. Будет и у нас хорошее жилье. Скоро будет!

…Алексей Грязнов был словно специально создан для огневой работы металлурга. Как магнит притягивает лишь металл, так и мартеновская