Александра, изобразив ужас на лице, прикрыла рот ладошкой.

– Ладно, не бери в голову. После теракта в Луксоре сюда ездит очень мало туристов, а тем, кто приезжает, дают охрану. Ты разве не заметила, нас уже около вагона встретили? Нет? Уже на перроне стояли двое и нас ждали. Проводники сообщили куда надо, что в вагоне четверо иностранцев, которых нужно беречь.

Они бродили по ярко освещенной набережной с красивыми домами и бойкими торговцами, зазывавшими покупателей. Онуфриенко, бросив озабоченный взгляд на руку Александры, решительно подошел к уличному развалу и, вынув из пестрой стопки длинный прямоугольный платок с мелкими иероглифами, спросил продавца:

– Бекам?

Торговец, улыбаясь, что-то протараторил.

– Кетир! – поморщился Сашуля, делая вид, что хочет уйти к соседней торговой точке, но, услышав новое, очевидно, более приятное предложение, разрезал рукой воздух, – халас! – и протянул торговцу несколько фунтов. Подойдя к Александре, перебросил ей через шею платок и ловко подвязал согнутую руку, поместив в уютную люльку.

– Так удобнее? – заботливо поинтересовался он.

Александра кивнула. Спросила:

– Арабский трудный язык?

– Да нет, – небрежно сказал Онуфриенко. – Экономный. Почти без гласных в письме. Значения слов заключены в сочетании согласных. И потом, все справа налево. Просто надо привыкнуть. Кстати, зная арабский, можно много чего непонятного расшифровать в русском и других языках. И наоборот. Присядем? – обратился к спутникам, указывая на свободную скамейку на набережной.

– Здесь, на берегу великой реки, наблюдая закат солнца, хочется разговаривать о вечном, – торжественно сказал Пал Палыч, устроившись на скамейке.

– Или молчать, – высказала свою точку зрения Марина.

– Но тоже о вечном, – с улыбкой добавил Пал Палыч.

– Так вот, – пресекая зарождающуюся дискуссию о том, что лучше делать на берегу реки, Онуфриенко повернулся вполоборота к Александре и продолжил:

– Вообще-то первоначальный язык человечества, язык Адама, имел устройство, близкое к современному классическому арабскому языку.

– И Евы, – сказала Александра.

– Что Евы? – удивленно спросил Сашечка.

– Язык Адама и Евы, – с улыбкой пояснила Александра. – Сам подумай, зачем Адаму язык, если поговорить не с кем?

Пал Палыч рассмеялся.

– А-а, вот ты о чем, – сказал Онуфриенко, но предпочел не углубляться в тему. – Так вот, – продолжил он, – изначально арабский язык имел разговорный вариант, из которого развился русский язык. Поэтому арабский и русский – системные языки мозга.

Александра покосилась на Пал Палыча, который, хотя и делал вид, что увлечен созерцанием движения нильской воды, судя по всему, прислушивался к беседе.

– На сочетании этих двух языков, – продолжал пояснения Онуфриенко, – происходят процессы в головном мозге. Скажу больше, с их помощью проходят и физиологические процессы в организме, причем независимо от этнической принадлежности человека.

– Физиологические процессы – это когда кушать хочется? – не удержалась Александра, принюхиваясь к запаху жареного мяса, принесенного легким ветерком из кафе неподалеку.

– Ну да! – улыбнулся Сашечка. – Причем тем, кто знает оба языка, кушать хочется намного меньше.

Марина хмыкнула.

– Впрочем, – Онуфриенко поправил очки, – если не интересно, о системных языках мозга можно поговорить и в следующий раз, – вопросительно посмотрел на Александру. – Но тогда ты много чего не узнаешь.

– Нет-нет, продолжай, Саша, мне правда интересно, – подбодрила она рассказчика.

– Во-от, – одобрительно протянул рассказчик, – значится, все-таки женское любопытство одержало верх. Обещай не упоминать о еде хотя бы полчаса – тогда расскажу еще много чего интересного.

– Не любопытство, а любознательность, – поправила его Александра.

– Так вот, – продолжил Онуфриенко, – библейский сюжет о нарекании Адамом животных фактически является прямым указанием, с чего надо начинать расшифровку праязыка. Каждый вид животных отличается весьма характерными повадками, свойственными только данному виду. Как раз эти повадки и отражаются в скрытом виде в их названиях. Почему, например, в русских сказках лиса всегда хитрая обманщица, а сорока – воровка? Да потому, что именно так эти слова переводятся при написании по-арабски. Названия животных мотивированы, как слово «трясогузка» в русском.

– Вы что, с Пал Палычем в одной школе у Вашкевича учились? – поинтересовалась Александра.

Пал Палыч одобрительно заулыбался, восторгаясь то ли бывшей слушательницей, запомнившей фамилию ученого, то ли собственным лекторским мастерством.

– Ага, – кивнул Сашечка. – В школе возвращения к утраченной мудрости, в которой не спят на уроках на задней парте, не учат догмы наизусть, а размышляют, – подтвердил он, ничуть не смутившись. – Между прочим, все эффекты нормального и аномального поведения личности, болезни и исцеления тоже могут быть объяснены с помощью языка Адама, – продолжил Онуфриенко, явно подкидывая Александре-психиатру тему для размышлений. – С его помощью могут быть выявлены и программы развития человеческого общества в целом.

– Поэтому этимология не столько наука о происхождении слов, – не выдержав включился в разговор Пал Палыч, – сколько наука об их сокрытых значениях. Современное языкознание, пытаясь раскрыть этимологию слов, вот уже более полутора веков блуждает в потемках, так и не найдя логического объяснения ни одному непроизводному слову.

– Хотя ларчик раскрывается просто, – сказал Онуфриенко и бросил хитрый взгляд на Александру.

– И как же? – незамедлительно спросила она.

– Элементарно! – воскликнул он. – Пиши неясное слово из русского по-арабски и смотри, что говорит об этом толковый арабский словарь. Исключений практически нет.

Упоминание о ларчике, который раскрывается просто, показалось Александре не случайным, но хитрый Сашечка, сказав это, отвернулся и изобразил, что любуется Нилом и дальше на эту тему говорить не собирается.

«Вот негодяй!» – подумала Александра и, откинувшись на спинку скамейки, тоже стала смотреть на Нил.

От реки веяло прохладой. Багровый солнечный диск прямо на глазах опускался за горизонт, а когда практически исчез, пронзительно и призывно запел муэдзин.

– «Азан» – призыв к молитве, – со знанием дела сказал Онуфриенко и почему-то огляделся по сторонам, словно в поисках молельного коврика. – Кстати, – он оживился, – взять, к примеру, слово «Коран», которое у мусульман имеет буквальное значение «чтиво» и выглядит вполне мотивированно, но… – Сашечка сделал паузу, – русская версия происхождения этого названия гораздо логичнее. В обратном прочтении получается слово «нарок», что по словарю Даля означает «завет». Сами мусульмане утверждают, что Коран – третья книга, которая снизошла на людей от Аллаха после Ветхого и Нового Заветов.

– Между прочим, слово «веды» по-арабски тоже означает «завет», – добавил Пал Палыч,