– К делу, Зак, – поторопил его Лазарус. – Есть шансы, что все они целыми и невредимыми доберутся домой?

– Абсолютно никаких.

– Почему?

– Потому что о троих известно, что они сейчас находятся в общественном транспорте между Землей и Луной, путешествуя под своими реальными именами. Другие, о которых мы не знаем, почти наверняка оказались в аналогичных обстоятельствах.

– У меня вопрос! – Невысокий самоуверенный тип в первых рядах встал и ткнул пальцем в сторону Главного поверенного. – Все эти семьяне, которым теперь грозит опасность, защищены посредством гипнотической блокады?

– Нет. В том не было…

– Я желаю знать, почему этого не сделали!

– Молчать! – взревел Лазарус. – Вопрос не по существу. Мы здесь не в суде, и у нас нет времени переживать по поводу того, что уже не изменишь. Продолжай, Зак.

– Хорошо. Но я отвечу на заданный вопрос: всем известно, что предложение защитить наши секреты с помощью гипноза было отклонено на собрании, которое смягчило требования «маскарада». И мне кажется, я помню, что наш собрат, который теперь возражает, тогда голосовал против.

– Неправда! И я настаиваю…

– ЗАТКНИСЬ! – Лазарус яростно уставился на возмутителя спокойствия, затем внимательно окинул его взглядом. – Приятель, ты послужил мне еще одним подтверждением, что Фонду следовало больше внимания обращать на мозги, а не на возраст. – Лазарус оглядел собравшихся. – Каждый получит слово, но в порядке, установленном председателем. Если кто-то снова влезет без очереди, я вобью ему в глотку его собственные зубы – или кто-то оспаривает мою власть?

Послышался отчасти испуганный, отчасти одобрительный ропот; возражать никто не стал.

– По совету Ральфа Шульца, – продолжал Заккер Барстоу, – поверенные в течение последних трех месяцев без особого шума убеждали заявивших о себе семьян пройти гипнотическое внушение. Во многом нам это удалось. – Он замолчал.

– Давай дальше, Зак, – поторопил его Лазарус. – Мы прикрыты? Или нет?

– Нет. По крайней мере двоим нашим собратьям грозит арест, и они никак не защищены.

Лазарус пожал плечами:

– Тогда не о чем и говорить. Друзья мои, игра окончена. Один укол сыворотки правды – и «маскараду» конец. Ситуация изменилась – или изменится в ближайшие часы. Есть что предложить?

В рубке управления ракетного корабля «Валлаби» австралийской компании «Саут флайт» загудел телеком, выдвинув, подобно нахально высунутому языку, листок бумаги. Второй пилот развернулся в кресле и оторвал сообщение.

Он прочитал текст, затем перечитал еще раз.

– Соберись с духом, шкипер.

– Какие-то проблемы?

– Читай.

Капитан присвистнул:

– Проклятье! Никогда никого не арестовывал. Вряд ли я даже вообще когда-либо видел, как кого-то арестовывают. С чего начнем?

– Склоняюсь перед твоим высшим авторитетом.

– Вот как? – язвительно бросил капитан. – Раз уж склоняешься – можешь сам отправиться на корму и произвести арест.

– Гм… я не это имел в виду. Это у тебя все полномочия. Я тебя подменю за приборами.

– Ты меня не понял. Я передаю полномочия тебе. Исполняй приказ.

– Погоди, Эл, я не подписывался на…

– Исполняй приказ!

– Есть, сэр!

Второй пилот направился на корму. Корабль завершил вход в атмосферу, летя по пологой траектории, и пилот мог быть спокоен. Интересно, подумал он, как арестовать кого-то в невесомости? Ловить его сачком для бабочек? Найдя нужное место, он коснулся руки сидевшего там пассажира:

– Мое почтение, сэр. Ошибка в документах. Можно взглянуть на ваш билет?

– Да, конечно.

– Не могли бы вы пройти в резервную каюту? Там спокойнее, и мы оба сможем сесть.

– Пожалуйста.

Как только они оказались в каюте, пилот попросил пассажира сесть, затем с досадой тряхнул головой.

– Ну и дурак же я – оставил списки в рубке! – сказал он.

Пилот повернулся и вышел. Как только за ним задвинулась дверь, пассажир услышал неожиданный щелчок. Охваченный внезапным подозрением, он попробовал открыть дверь, но та была заперта.

В Мельбурне его уже ждали двое прокторов. Когда его вели через космопорт, он слышал реплики со стороны любопытной и удивительно недружелюбной толпы:

– Это один из тех самых!

– Но он же вовсе не выглядит стариком.

– Сколько заплатил за обезьяньи железы?

– Не пялься на него, Герберт.

– Почему бы и нет? Хуже ему все равно не будет.

Его доставили в кабинет главного провоста, который формально-вежливым жестом предложил ему сесть.

– Итак, сэр, – сказал провост с легким местным акцентом, – если вы не будете возражать, чтобы вам сделали небольшой укол в руку…

– С какой целью?

– Уверен, вы не против того, чтобы помочь обществу. Это совсем не больно.

– Ответ не по существу. Я требую объяснений. Я гражданин Соединенных Штатов.

– Да, но юрисдикция Федерации распространяется на все государства-члены, и я действую в рамках ее полномочий. Обнажите руку, пожалуйста.

– Я отказываюсь. Я требую соблюдения моих гражданских прав.

– Хватайте его, парни.

Для этого потребовались четверо. Еще до того, как инъектор коснулся его кожи, скулы его напряглись, а лицо внезапно обрело мучительное выражение. Дальше он лишь просто сидел, погруженный в апатию, пока блюстители порядка ждали, когда подействует препарат. Наконец провост осторожно приподнял веко задержанного и сказал:

– Похоже, готов. Он и десяти стоунов[26] не весит, так что сработало быстро. Где список вопросов? – Помощник протянул ему список, и он начал допрос: – Гораций Фут, вы меня слышите?

Губы задержанного дрогнули, – казалось, он собрался что-то сказать. Рот его открылся, и на грудь хлынула кровь.

Взревев, провост схватил пленника за голову и быстро осмотрел.

– Врача! Он наполовину откусил себе язык!

Капитан челнока «Лунный луч», следующего до Луна-Сити, хмуро взглянул на сообщение у себя в руке.

– Что это за детские игрушки? – Он яростно уставился на третьего помощника. – Отвечай!

Третий помощник смотрел в потолок. Кипя от злости, капитан вслух прочитал сообщение, держа его на расстоянии вытянутой руки:

– …крайне необходимо, чтобы названные лица не смогли причинить себе вреда. Вам предписано привести их в бессознательное состояние, не предупреждая заранее. – Он отшвырнул листок. – Они что, думают, будто я начальник Ковентри? Да кто они вообще такие, чтобы указывать, как я должен поступать на своем корабле со своими пассажирами? Будь что будет, но делать я ничего не стану! Никакой закон от меня этого не требует… не так ли?